Куда глаза не глядели - [2]

– И почём у тебя эти мечи?

– Не «мечи», а уникальное предложение! В любом другом месте оно наверняка стоило бы жизни, и не одной, но сегодня, в рамках акции, - торговец понизил голос, - только для странствующих персон королевской крови… Специальная цена: все деньги с кошельком!

Надо сказать, магическое оружие и в самом деле частенько обходилось ох как недёшево. К примеру, Пеонов родной дед, король Железная Крыша, когда-то отдал полкоролевства за свой не знавший пощады клинок по имени Ястреб… потом, правда, с его помощью завоевал вчетверо большую территорию. Опять же, считать деньги бывший Прекрасный Принц не умел и не любил - в общем, названная цена показалась ему вполне справедливой.

– Беру!

Ловко подхватив брошенный кошель с монетами, торговец недоверчиво взвесил его на ладони и поинтересовался:

– А в карманах ничего случайно не завалялось?

– Да вроде не должно! - смутился Пеон и принялся для верности охлопывать себя по карманам. Странный же человек в капюшоне, воспользовавшись замешательством покупателя, свободной рукой начертал в воздухе некий знак, превратился в облачко пыли и начал стремительно развеиваться.

– Эй, куда же ты, я ведь заплатил! - возмутился Пеон, но в ответ из пустоты донеслось лишь: «Доставка в течение суток!».

При иных обстоятельствах молодой король немедленно поручил бы кому следует найти мошенника и как следует с ним разобраться. Но при сложившихся - только пробормотал сквозь зубы, что, мол, на то оно и путешествие: глядишь, еще повстречаемся… при других обстоятельствах. И пришпорил коня.

Насколько насыщенным выдалось утро - настолько же скучно прошёл день. Пеон ехал по большой дороге, периодически останавливаясь, чтобы полюбоваться особенно идиллическим пейзажем, перекусить… и так до самого вечера: ровным счётом ничего интересного. Понемногу он заскучал - пока что не по дому, а так, от однообразия. А когда солнце начало клониться к закату, решил, что настоящие искатели приключений так себя не ведут, и решительно свернул на первый же просёлок. С него - на другой, с другого - на третий… И где-то на одном из этих просёлков потерял представление о своём местонахождении.

Уже в сумерках он подъехал к здоровенной каменной глыбе, торчащей из земли рядом с очередным перекрёстком. На обтёсанном боку виднелись надписи, большей частью, увы, нечитаемые. За исключением одной, намазюканной самосветящейся краской прямо поверх древних рун: «Налево поедешь - голодным останешься! Направо поедешь - в стогу заночуешь! Прямо поедешь - буквально через четверть часа на постоялый двор «Царский рай» попадёшь! Самое свежее пиво, самые мягкие перины, небывалый комфорт!».

Насчёт четверти часа сладкоречивый вандал не обманул. А вот насчёт комфорта - увы, запущенный вид строений и неприветливость бородатой хозяйской рожи особого доверия не внушали. Но успевший утомиться путник особо привередничать не стал - только поинтересовался, найдётся ли для него отдельная комната.

– Если никого больше нелёгкая не принесёт, то будет отдельная, - осклабился бородач.

– А если принесёт? - недопонял Пеон.

– Тогда будет двухместная.

– А если я заплачу за оба места?..

– Ух ты, заплатит он! А может, ещё и ужин в постель желаешь? Да чтобы дочурка моя принесла, на блюде с голубой каёмочкой?!

– От ужина не откажусь, только я бы предпочёл за столом… или это была шутка?

– Это была угроза! Да ладно, шутка. Нет у меня дочери… сыновья только, да и те в отлучке.

Пеону показалось, что хозяин добавил себе под нос ещё что-то вроде «…на твоё счастье», но очень неразборчиво.

– Чего-чего, простите?

– Не расслышал, что ли?

– Не расслышал.

– А я специально сказал так, чтобы ты не расслышал. Ладно, будет тебе ужин.

Еда оказалась на удивление съедобной, обе постели - мягкими и, вроде бы, без клопов. Пеон выбрал левую, принял горизонтальное положение и, проваливаясь в сон, успел только подумать, какое же это утомительной, однако, дело - поиск приключений.

– Эй, сосед, ты чего, спишь, что ли? Ты это дело брось! Вставай давай, пивка выпьем.

Пеон натянул одеяло на голову, но от этого голос, хрипловатый и очень уверенный, зазвучал не намного тише.

– Я сплю. Сам пей.

– Нуты неправ! Вот тут ты капитально не прав. Одному пить нельзя, так и запомни накрепко. А то сопьёшься в два счёта, и всё - ты никто, и звать тебя, никак.

– Ну не пей, значит. Да что хочешь делай, только не буди.

– Во даёт! Ладно бы я напрашивался, а то ведь угощаю… Ты откуда такой настырный взялся?

– Из Залужанска, - буркнул Пеон. - И это не я настырный, а ты.

– Да ну?! Из Залужанска, в таком камзольчике да налегке?! Что-то ты темнишь. Или ты принц какой-нибудь странствующий, или разбойник. А на разбойника ты не похож. Хозяин наш похож, но не о нём сейчас речь. Так ты кто по жизни-то?

– Художник, - эта ложь на самом деле была почти что правдой: Пеон, действительно, брал уроки живописи и даже не раз удостаивался похвалы самого профессора Золотобуха.

– Ну, это, скажем, не профессия. Такое много кто про себя заявить может. Даже я вот, к примеру.

– Рисую я. За деньги. Людей. Художник-портретист.

– Это другое дело. А ты чего же из Залужанска-то своего уехал? Всех там нарисовал уже, что ли?