Куда это все подевались - [6]

Подняв голову, поинтересовался:

- Ну что? Кто-нибудь хочет сандэй[Сандэй - сливочное мороженое с фруктами, орехами и т.д." ]? - Подождал, слушая тишину. - Никто? О'кей.

Он подцепил ложкой изрядный кусок сделанной смеси и сунул в рот. Вкус оказался превосходным. Впервые за этот день он увидел в зеркале свое отражение и не слишком удивился увиденному.

Лицо было отдаленно знакомым. Нельзя сказать, чтобы красивое, но и не отталкивающее. И молодое, подумал он. Довольно-таки молодое. Лицо человека, которому еще далеко до тридцати. Лет двадцать пять, двадцать шесть, не больше. Он внимательно оглядел отражение.

- Прости, старина, -- сказал он, - но что-то не припомню твоего имени. Лицо вроде знакомое, но имя совершенно вылетело из головы.

Он отправил в рот еще одну ложку мороженого, подержал во рту, пока оно не растаяло, и проглотил, наблюдая за действиями отражения. Потом небрежно махнул рукой в сторону зеркала.

- Я скажу, у чем моя проблема. Мне снится кошмар, а я не могу проснуться. Ты - его часть. Ты, это мороженое и эта сигара. Полицейский участок и телефонная будка... и этот манекен. - Он поглядел на свое мороженое, обвел взглядом аптеку, снова поднял глаза на зеркало.

- Весь этот треклятый город... где бы он ни был... и чем бы он ни был... - Он наклонил голову набок, неожиданно что-то вспомнив, и улыбнулся отражению.

- Я сейчас вспомнил кое-что. Это Скрудж сказал. Помнишь Скруджа, старина... Эбензера Скруджа? Он сказал это призраку, Джекобу Марли. Он сказал: "Ты можешь быть недопереваренным куском мяса. Моей страстью к горчице. Крошкой сыра. Куском недожаренного картофеля. Но от тебя веет могилой больше, чем от самой могилы".

Он положил ложку и отодвинул мороженое.

- Понял? Вот кто ты такой. И все кругом. Вы то, что я ел вчера на ужин. - Улыбка сошла с его лица. В голосе появилось напряжение. - Но я вижу все это. Вижу. Как я хочу проснуться. - Он повернулся к пустому помещению. - Если я не могу проснуться, я. должен найти кого-нибудь, с кем можно поговорить. Я это должен сделать. Я должен найти кого-нибудь, с кем можно поговорить.

В глаза ему бросился сложенный пополам лист плотной бумаги, стоящий на прилавке. Это было расписание баскетбольных игр карлсвильской средней школы, сообщающее, что 15-го сентября Карлсвиль играет с "Коринфскими дылдами". 21-го сентября Карлсвилю предстояло играть против Лидсвиля. В декабре намечались игры еще с шестью-семью средними школами, о чем довольно официально сообщал висящий на стене плакат.

- Я, должно быть, очень впечатлительный человек, - сказал наконец юноша. - Очень, очень впечатлительный. Все верно до последней детали. До последней мелочи.

Он пересек помещение и остановился у книжного отдела с выставленными на вращающихся подставках книгами. Названия замелькали перед глазами, не задерживаясь в голове. Истории про убийства с полураздетыми блондинками на обложках и заглавиями типа "Смерть в публичном доме". Известные романы и сборники юмористических рассказов. Одна из книг называлась "Полностью свихнувшийся". На ее обложке было нарисовано улыбающееся подмигивающее лицо, под которым шли слова: "Альфред Е.Ньюман говорит: "Чтобы я расстроился? Да никогда!" Некоторые книги казались знакомыми. В голове мелькали обрывки сюжетов, персонажи. Он медленно пошел, отстраненно вращая подставки с книгами. Подставки скрипели, перед его глазами проплывали заглавия и рисунки на обложках. И вдруг он увидел название, заставившее его торопливо остановить кружение одной из подставок.

На обложке книги была бескрайняя пустыня с крохотной, почти неразличимой фигуркой человека с воздетыми руками, устремившего взор в небо. На горизонте виднелась горная цепь, из-за вершин которой, казалось, поднимались слова, образующие название книги: "Последний человек на Земле".

Юноша стоял, не в силах отвести взгляд от этих слов, чувствуя, как сливаются воедино заглавие и рисунок на обложке. В этом было что-то важное... что-то очень важное... что-то такое, из-за чего вдруг у него перехватило дыхание, что заставило его резко крутануть подставку и превратить заголовок в размазанную движением полосу.

Но когда вращение замедлилось, обложка снова стала видна ясно и отчетливо. Теперь он видел, что таких книг здесь стояло много.

Множество книг повествовало о последнем на Земле человеке. Шеренги крохотных фигурок воздевали руки посреди пустынь, и обложки глядели на юношу с подставки, которая вращалась все медленнее и в конце концов остановилась.

Он попятился, не в силах отвести взгляд от книг, и уперся спиной в дверь. Мельком взглянув в зеркало, он увидел свое отражение: бледный молодой человек, стоящий в дверях аптеки, выглядел усталым, одиноким, отчаявшимся и - испуганным.

Он вышел с напускным спокойствием, хотя и мозг, и тело конвульсивно дергались. Сойдя с тротуара, он остановился и, медленно поворачиваясь, в который уже раз оглядел все окрест.

И вдруг закричал:

- Эй! Эй! Эй, кто-нибудь! Кто-нибудь видит меня? Кто-нибудь слышит меня? Эй!

Через мгновение пришел ответ. Глубокий и звучный колокольный звон возвестил о том, что время не стоит на месте. Колокол пробил пять раз и замолк, лишь эхо какое-то время висело в воздухе, но вскоре растаяло и оно. Юноша двинулся по улице мимо ставших знакомыми магазинов, не обращая больше на них никакого внимания; Глаза его были широко открыты, но ничего не видели. Он все думал о заглавии книги "Последний человек на Земле" и чувствовал себя так, словно проталкивал холодный и тяжелый комок непережеванной пищи по сопротивляющемуся пищеводу.