Куда это все подевались - [3]

Он пошел по тротуару, заглядывая в окна. Все магазины были открыты. В булочной были выставлены свежий хлеб и выпечка. В книжном была распродажа по сниженным-ценам. На кинотеатре висела большая афиша, изображающая какую-то воздушную баталию. Рядом стояла трехэтажная нотариальная контора, под крышей которой, должно быть, размещалась целая куча адвокатов, нотариусов и торговцев недвижимостью. Чуть дальше - застекленная будка телефона-автомата, а еще дальше - универмаг, служебный вход котброго отделяла от улицы загородка из проволочной сетки.

И вновь он задумался над непонятным феноменом. Он видел магазины, парк, автобусную остановку, но нигде не было ни единого человека. Ни души. Он прислонился к стене банка и медленно повел взглядом по улице, словно надеясь, что сможет увидеть какое-нибудь дижение, если будет достаточно внимателен.

Его взгляд следовал по проволочной загородке у служебного входа универмага, когда он увидел девушку. Она сидела в кабине фургона, припаркованного за загородкой, спокойная и безмятежная: первый встреченный им человек. Он торопливо двинулся к ней, чувствуя, как гулко колотится сердце. На полпути остановился. Ладони покрывал липкий пот. Он не знал, то ли ему бежать к ней со всех ног, то ли крикнуть прямо отсюда. Он заставил себя успокоиться и улыбнуться.

- Эй, мисс! Мисс! - Он почувствовал, как голос пошел вверх, и заставил его звучать спокойнее и ровнее. - Мисс, не могли бы вы мне помочь? Вы не знаете, куда все подевались? Такое впечатление, что вокруг никого. Буквально... ни души.

Он двинулся к ней, надеясь, что со стороны его походка не отличается от походки праздного прохожего, отметив про себя, что девушка по-прежнему смотрит прямо на него. Он перешел дорогу, остановился в нескольких тпагах от загородки и снова улыбнулся.

- С ума сойти, - сказал он. - Просто с ума сойти. Когда я проснулся утром... - он замолчал, обдумывая свои слова. - Ну, не то, чтобы проснулся. Я... обнаружил, что иду по дороге.

Он шагнул на тротуар, прошел в полуоткрытые ворота и подошел к кабине фургона. Девушка больше не смотрела на него. Она глядела прямо перед собой, и теперь он видел ее профиль. Красивое лицо.

Длинные светлые волосы. Но бледновата. Где-то ему приходилось видеть подобные лица - неподвижные, лишенные какого бы то ни было выражения. Спокойные, да, но более чем спокойные. Безжизненные.

- Слушайте, мисс, - сказал он. - Я не хочу вас пугать, но должен же кто-нибудь объяснить мне...

Его пальцы потянули дверцу фургона, и голос прервался: девушка повалилась на бок и упала на тротуар. Раздался громкий металлический удар. Он уставился на ее безмятежное лицо. Потом поднял взгляд. По борту фургона шла надпись "Манекены Резника". Он снова поглядел на ее лицо: деревянное безжизненное лицо с нарисованными щеками и нарисованным ртом, с застывшей полуулыбкой, с глазами, которые были широко открыты и ничего не выражали, ничего не говорили. Глазами, которые выглядели тем, чем и были: дырками на лице манекена. До него дошел комизм ситуации. Он усмехнулся, поскреб челюсть и не торопясь опустился на корточки, упираясь лопатками в борт фургона. -Манекен лежал, уставясь, в голубое небо и жаркое солнце.

Юноша похлопал по неподатливому деревянному плечу, подмигнул, цокнул языком и сказал: - Прости, крошка, у меня и в мыслях не было ничего такого.

Вообще-то, - он снова похлопал деревянное плечо, - меня всегда тянуло на тихонь. - Он попытался ущипнуть безжизненную щеку.

- Понимаешь, о чем я, крошка?

Он поднял манекен и бережно посадил обратно в кабину, одернув платье до приличествующей высоты. Закрыл дверцу и сделал несколько бесцельных шагов. За сетчатыми воротами шла кольцевая центральная улица с маленьким парком посреди. Он подошел к загородке и снова медленно оглядел улицу, задерживая взгляд на каждом магазине, словно предельная концентрация могла помочь ему обнаружить признаки жизни. Но улица была пустынна, магазины безлюдны, и ничто не нарушало тишину. Он обогнул фургон, вошел в служебный вход и оказался в темном складском помещении, в котором штабелями лежали голые.манекены. В голове мелькнула мысль: точно такими же штабелями на фотографиях времен второй мировой войны в крематориях концлагерей лежали трупы. Сходство было настолько разительным, что он поспешно выскочил на улицу. Чуть постояв, крикнул в открытую дверь: - Эй! Кто-нибудь! Кто-нибудь слышит меня?

Снова подошел к фургону и заглянул в кабину. Ключа зажигания не было. Он подмигнул безжизненному лицу манекена: - Что скажешь, крошка? Не в курсе, где бы могли быть ключи зажигания, а?

Манекен смотрел прямо перед собой.

И тут он услышал звук. Первый, раздавшийся с тех пор, как он вышел из кафе. Поначалу он не придал ему значения.

Он так не вязался с царящей вокруг тишиной. Потом он осознал, что это было такое. Телефонный звонок. Он бросился к загородке, схватился за верхний брус, глаза заметались, отыскивая источник. Вон. Телефон-автомат в парке, всего в нескольких ярдах от дороги. Телефон все еще звонил. Он снова выскочил из ворот и помчался по улице. Подскочил к будке, задыхаясь, ввалился внутрь и, чуть не оборвав провод, сдернул трубку с рычага.