Кубок Нерона - [67]

— I was lucky, inspector[67].

Калле повернулся к Джиму Андерсону.

Я задержался в управлении, но телефону звонил. Глижу, Хуман крадучись выходит на улицу. Я за ним, на гаке и. и выследил досюда. Поднялся наверх и на–крмд ею в компании с Роджером Ли, ну, его еще ранили в женевской гостинице, помните? Один из главарей мафии. И бабенка эта здесь была. Мне удалось выманить у Хумана оружие. Так что можно брать их голыми руками.

Калле Асплунд чуть не пробуравил меня взглядом.

— А ты что скажешь?

— Врет он как по писаному,— устало проговорил я. И рассказал, что произошло на самом деле.

На улице завыла полицейская сирена. Потом еще одна. Резкий, визгливый звук накатывал волнами, все ближе, ближе и наконец оборвался у подъезда. По лестнице затопали шаги, дверь распахнулась, и квартиру заполонили здоровяки–полицейские в черных кожаных куртках с белым ремнем. Мне, во всяком случае, показалось, что их ужасно много.

— Ты можешь доказать, что говоришь правду? Он свидетельствует против тебя, а эти двое на полу помогать тебе не станут. Ты сбежал из моего кабинета. Украл мой служебный пистолет.

— Пусть Джим Андерсон покажет, что у него в кармане. Он потребовал номер женевского счета — я дал. Но записную книжку он мне не вернул, сунул к себе в карман.

— Хуман говорит правду,— неожиданно сказала Грета Бергман, или как ее там звали; она стояла между двумя полицейскими.— Дело было именно так. Американец сказал, что пристрелит нас троих и что с виду все будет, словно Хуман застрелился.

— В управление их,— скомандовал Калле.— Всех.

— И меня тоже?

— Тебя в особенности.

Он сурово зыркнул на меня. Потом подмигнул и улыбнулся.

ГЛАВА XXIV

— Твое здоровье! — сказал Калле Асплунд, поднимая бокал с золотистым «Траминером». Я очень люблю это вино. Пряное, душистое, очень своеобразное.

На сей раз угощал я. Провиантом запасся на Эстер–мальмском рынке. Если есть на земле благодатное местечко, этакое преддверие рая для гурманов, то искать его надо, пожалуй, именно здесь. На этом рынке найдется все, что душе угодно. Нежные куропатки, пестрые с конские и упландские фазаны. Иссиня–черные глухари из сибирской тайги. Карельские медвежьи окорока. Кряквы с зеленовато–блестящими головками и сизые голуби, что в августе на рассвете, хлопая крыльями, снимались с жировок на гороховом жнивье среди перелесков Сёдерманланда и с глухим стуком падали наземь под ружейными выстрелами. Говяжья вырезка, вся в нежных прожилках, пухленькие цыплята, даже отдаленно не знакомые с морозилками и пластиковой упаковкой. И, разумеется, рыба. Оцепеневшие, поблескивающие зеленой чешуей щуки из залива Сальтшён, упитанные окуни, нежная, жирная лососина. Горы зелени. Пирамиды глянцевитых яблок. Немыслимо алым цветом, словно пришедшим с ренессансных полотен, светится подле золотистой морошки клубника. Связки чеснока свисают со стояков. Земля Гесем, истекающая ароматами и зрительными впечатлениями.

Идти по каменным плитам мимо прилавков и просто смотреть — для меня уже волнующее событие. А что до многочисленных соблазнов, так лучше всего избавляться от них по способу Оскара Уайльда. То есть идти у них на поводу. Что я и сделал, на сей раз тоже.

Начали мы с икры ряпушки. В большом рыбном ряду была и крупнозернистая форелевая икра, и мягкая сиговая, но я остановился на своей любимой, которая, на мой взгляд, куда вкуснее даже русской. Я подал ее в половинках авокадо. Хрусткая, красновато–желтая икра, каждое зернышко чувствуешь на зубах. И зеленовато–желтое мягкое авокадо, консистенцией напоминающее застывшее масло. Затем норландекий лосось горячего копчения с отварным картофелем и тающей во рту подливкой. Причем свежайший. Коптился у меня на кухне. Новое приобретение, предмет моей гордости. Финская штука, называется «Эресаву» и вмещает два крупных лососевых филе или четыре рыбки поменьше. Помогает мне творить чудеса кулинарного искусства.

Подал я и сыр. Для гостей он у меня всегда наготове. Твердый вестерботтенский, до того острый, что все нёбо горит. Мягкий, почти жидкий бри и бессовестно рассыпчатый горгонзола. А для полноты картины вино — «бордо», к примеру «Шато–Смит–От–Лафит». На десерт я выбрал нынче ванильное мороженое с шоколадом. Знаю–знаю, это банально и по–детски, но разве нельзя иногда позволить себе ребячество? От этого жизнь гораздо веселее. Бледно–желтое ванильное мороженое и темно–коричневый, почти черный, горячий шоколад, от которого мороженое тает. Ваниль и шоколад. Изысканное сочетание. И чуточку сухого хереса, чтобы сбить сладость.

— Да-a, мы с тобой много вместе хлебнули, но эта история побила все рекорды,— задумчиво сказал Калле, раскуривая одну из моих кубинских сигар от Дави–доффа.

Было это уже после обеда, когда мы расположились в креслах у камина. В камине пылал огонь, в густавиан–ском кофейнике дымился черный как ночь горячий кофе. На серебряном блюдечке лежали тоненькие пластинки «After Eight». Мятный вкус шоколада изысканно оттенял легкую кофейную горчинку.

— На днях я получил протокол из Нью–Йорка. Любопытное чтение.— Калле посмотрел на меня.— Ты хоть понимаешь, что в этом запутанном деле был на волосок от...