Кубатура яйца - [33]

Райт стремился строить небывало удобные и столь нужные людям жилища, клубы, церкви, театры, где люди могли бы собираться вместе, — жизнь его была поразительно целеустремленна, хоть, надо сказать, архитектор не всегда был в ней удачлив. Мечтая объединить зодчих разных наций и творческих школ в едином сообществе, строя для этого дома — вначале в родном своем Висконсине — Восточный Талиесин, а позже в штате Аризона — Талиесин Западный, Франк Ллойд Райт страдал то от кредиторов, преследовавших его всю жизнь, то от жен, с которыми ему катастрофически не везло (а может быть, не везло женам — характер у архитектора был, говорят, не сахар), даже от пожаров, периодически уничтожавших дома; судьба его не щадила.

Женившись после шестидесяти в последний раз, Райт завещал супруге надглядывать за архитекторским сообществом, плотно сгруппировавшимся вокруг него в штате Аризона, где неподалеку от красивого и мертвого — камни в пустыне — города Финикс разросся Западный Талиесин. Архитекторы из разных стран — японцы, филиппинцы, американцы, египтянин, ирландец и еще бог весть кто — работали там, объединенные уважением к покойному Райту и принципам его школы. Проекты выполнялись то тем, то другим из архитекторов, но деньги разделялись поровну на всех. Все работы по перестройке, уборке, озеленению Талиесина решались на общих собраниях, в которых могли участвовать с правом совещательного голоса и ученики — молодые архитекторы, съезжавшиеся в Талиесин отовсюду и остававшиеся там при условии, что они сдадут вступительный экзамен и готовы заплатить сообществу две с половиной — три тысячи долларов в год за свое обучение.

Марка сообщества Франка Ллойда Райта котируется на архитекторских рынках достаточно высоко, но тем не менее оно нуждается в постоянной рекламе и в новых знакомствах — для этого сообщество издает немало альбомов со своими проектами, брошюры, даже видовые почтовые открытки. Кроме того, сообщество охотно приглашает к себе для чтения лекций тех, кто кажется ему интересным или полезным. А также устраивает приемы.

С приема я и начну. Американские приемы бывают самыми разными, но главное, что их объединяет, — количество; приемов в Америке очень много. Приемы устраиваются после лекций и творческих чтений, просто вечером дома, чтобы освежить знакомства и завязать новые; приемы устраиваются по поводу отставки и по поводу назначения на пост и т. п. В деловом, дипломатическом мире, в мире искусства приемы бесконечны — каждый по своим правилам, каждый что-то да значит. Чаще всего это несколько блюд с бутербродиками, тарелки с печеньем, бутылки белого и красного вина, водка, виски, вода, толпа вокруг всех этих яств и, где только возможно, хозяева приема, мечущиеся среди гостей, многих из которых они толком не знают. На большинство полуофициальных и неофициальных приемов можно приводить с собой неприглашенных друзей, можно приходить без особого приглашения самому. Но на иные приемы…

Приглашение на прием в Талиесине было оттиснуто на полукартоне с золотым обрезом и выглядело как визитная карточка господа бога. Идти надо было, строго соблюдая правила одежды и поведения, — таково условие.

Прием остался в моей памяти бетонными и гранитными стенами распластанных домов Талиесина, где в нишах горели факелы, выхватывая куски пространства, огнем окрашенные в оранжево-золотой цвет. Подрагивали каменные драконы, и старинная японская керамика, вмурованная в стены среди аризонских камней, выглядела фантастически. Самураи, увековеченные в зеленой глине, скалились очень сердито: европейская музыка, доносившаяся из помещений, по-моему, раздражала их. Музыка была им непонятна, словно, высокий голос незнакомой птицы, прилетевшей издалека.

Архитекторы играли на скрипочках. Я пишу именно «скрипочках», а не «скрипках», потому что музыкальные инструменты казались очень маленькими в огромных архитекторских ладонях, испачканных грифелями. Архитекторы играли старинные английские квартеты, а затем пели Генделя. Слушателей было не много, но обязательным условием участия в концерте или присутствия на нем — так же как для приема — являлись фрак либо смокинг — вечерний костюм, манеры великосветского вечера…

Я сидел в притемненном зале, где амфитеатр зрительских кресел круто вздымался кверху и слушателей было очень не много: в центре Ольгиванна-Йованна Лазович-Райт, а вокруг не больше пятнадцати — двадцати гостей из Финикса и архитекторов, не занятых в данный момент музицированием. Архитекторы уходили на сцену и возвращались с нее — циркуляция между зрительным залом и площадкой для представления была постоянной; Франк Ллойд Райт в конце жизни мечтал построить профессиональный театр, где этот принцип был бы основополагающим. Даже выстроил маленький вариант такого театра где-то в Техасе — лабораторный вариант, а настоящего так и не дождался…

То, что построено здесь, в пустыне штата Аризона, было комплексом домов самого разного назначения, но главным смыслом поселка оставалась организация коллектива архитекторов разных стран — сообщества Франка Ллойда Райта, — для этого задуман был и возведен весь Западный Талиесин. «Талиесин» — старинное уэльское слово, и значит оно «сияющая вершина». Ну что же, вершина так вершина, хоть вокруг шуршали пески, украшенные зелеными телеграфными столбами поразительных мексиканских кактусов, — никаких вершин поблизости не было, если не считать гряды коричневых холмов, выстроившихся неподалеку. Очевидно, слово «вершина» было употреблено в переносном смысле.