Кто здесь? - [4]

Торнвила провели в кабинет того самого сотрудника, который встречал его утром. Тут же пришел и представился еще один.

Стенли не очень разбирался в их внутренних чинах, но понимал — за негромкими этими званиями стоит реальная сила. Впрочем, и его собственная должность тоже весьма немаленькая.

— Кое-что я уже от Блюма знаю, — начал он, — но нужны детали. Непонятно, ведь, пока, что именно нужно брать в оперативную разработку. Давайте поэтому уточняться.

Оба ему в ответ кивнули.

— Нам, конечно, сразу стало ясно, что в штабе независимого кандидата у вас есть свои источники информации. Я в это деликатное дело лезть не собираюсь, но должен понять, насколько достоверно, что информация от Чакли и Кэмпбелл уходила именно туда?

— Не источники, как вы сказали, а один совершенно надежный источник, — ответил тот второй, что позже пришел в кабинет. — И, к сожалению, все слишком достоверно.

— Почему «слишком»?

— Потому что мы потеряли этого человека вчера вечером. Он погиб в автокатастрофе. Выскочил на встречное движение на повороте, заклинило тормозную колодку. И нас, кстати, интересует, что вы как профессионал об этом думаете, вам ведь, наверное, э-э… приходилось?

— Мне лично не приходилось, и к счастью даже не приходилось отдавать такие приказы. Но в профессиональном смысле — это один из стандартных приемов по ликвидации.

— Значит, они нашего человека вычислили. Хотя нам совершенно непонятно — как.

— Возможно, что кроме Чакли и Кэмпбелл у вас еще кто-то есть из их агентуры. И он выдал вашего человека.

— Не тот случай! — категорически вмешался его утренний знакомый. — Нам самим до сегодняшнего дня была известна только его кодовая фишка.

— Кто-то же знал и действительное имя.

— Да, двое, но эти люди… полковник, вы слишком часто встречаете их фамилии в газетах, на самых первых полосах. Надеюсь, понятно?

— Так, третий труп в нашем фильме, — ни к кому не обращаясь, раздумывая, произнес Торнвил.

— Не скроем, полковник, мы чувствуем себя как на горящих углях.

Николь тоже почему-то думала, что он должен был убивать людей, работая в резидентуре, и очень обрадовалась, когда он сказал, что ничего подобного с ним никогда не случалось.

— Если с этими тормозными колодками работали профессионалы, мы ничего не докажем, — сообщил Торнвил.

Ему тут же ответили, что и нельзя предпринимать таких действий: слишком рискованно обнаруживать, кто этим интересуется.

Николь в юности готовилась стать балериной. Потом разрыв коленных связок и не совсем удачная операция. Если бы не это несчастье, она могла бы быть уже известной артисткой. Да, но тогда он ее бы не встретил. Какая у нее безумно красивая спина…

— Что вы об этом думаете, полковник?

— Странно.

— Что именно?

— Вы, несомненно, хорошо проверили квартиру Кэмпбелл? Все ее бумаги, служебный сейф?

— Разумеется, как и в случае с Чакли.

— И ничего особенного?

— Деньги, вы имеете в виду? Денег мы не обнаружили.

— Не только деньги.

— А что еще?

— Паспорта на новые имена. Должны же были они подумать о побеге, раз так грубо и спешно работали.

Оба чиновника озадаченно посмотрели друг на друга.

— Возможно, они хранили их где-нибудь в номерных сейфах? — предположил встречавший его в аэропорту.

— Возможно, — согласился Торнвил. — Мы это проверим. Дадим по факсу фотографии в банки. Их самих и всех родственников, до которых только доберемся.

— И близких знакомых! — торопливо порекомендовали ему.

Торнвил ответил снисходительным взглядом:

— И их, разумеется. Только ведь паспорта и деньги могли положить в номерные сейфы совсем другие люди — связные из штаба независимого кандидата. А им при встрече просто сообщить, где все находится.

— Дьявол! Так мы ни до чего не доберемся!

— Ну-ну, зачем же вешать нос. Да еще в первый день расследования.

— Вы правы, полковник. Чем мы можем быть вам еще полезны?

— Мне понадобятся сведения об этом независимом кандидате. Все сведения. Понимаете? Все, что вам известно, а не то, что поступает в прессу.

— Выпейте пока кофе, это займет пятнадцать минут.

— Спасибо…. лучше зеленого чая.

Он прочел полученные от чиновников материалы по дороге домой в самолете и, вернувшись в Центр, переправил их Блюму, договорившись встретиться через два часа.

* * *

Хак знал, что казнь назначена на полдень на главной площади. Об этом с утра кричали пешие и конные глашатаи по улицам и переулкам Дели. И шел туда, чуть оглядываясь и стараясь не очень попадаться на глаза всадникам.

Нет, кто сможет теперь узнать его в маленьком оборванном мальчишке? Их полно таких на улицах.

Свой золотой украшенный бирюзой пояс и такой же кинжал он закопал в пригороде под молодым эвкалиптовым деревом. А одеждой обменялся с маленьким пастушком сегодняшним ранним утром. Как тот обрадовался! Жалкий ничтожный крестьянский мальчик, получивший вдруг ханскую одежду. Все они жалкие и ничтожные. Овцы, а не воины. И идут сейчас туда, на площадь, чтобы поглазеть на казнь великого из моголов. Его старшего брата. Воина, принесшего славу и власть Юдуфу, который решил разделаться теперь с командующим своей конницы, лучшим всадником Поднебесья… Мать несколько раз говорила при нем брату, когда он их навещал, говорила одно и то же: «Остерегайся Юдуфа, сынок, он не любит тебя, он не может тебя любить, остерегайся!» А брат только широко улыбался своим белозубым ртом. Он был добр, и даже в бою бросивших копья и мечи врагов не позволял убивать своим конникам. «Бросивший меч уже не поднимет его, — говорил он, — зачем убивать зря живое».