Кто здесь? - [3]

«Действительно хлюпик, — подумал Торнвил, когда увидел в кабинете худенького с мальчишеским лицом парня, — хотя физиономия довольно смазливая. И одет дорого и модно». А потом, когда назвал себя и свою должность, заметил откровенный испуг на его лице.

— Да вы не волнуйтесь, — успокоил он, — идет обычное расследование. Нам надо просто выяснить все детали.

— Мой бог, но причем тут политическая контрразведка?!

— Ваша приятельница работала в президентской структуре. Поэтому мы тоже обязаны вас допросить. И обменяемся любезностями: ваше имя в связи с этой историей не попадет в прессу, а вы обязуетесь не разглашать наш сегодняшний разговор.

— Ну, разумеется, я могу дать подписку.

— Обойдемся. Скажите-ка для начала, где и когда вы с Кэмпбелл познакомились?

— Два с половиной года назад. Мы заканчивали один и тот же университет в разное время. Познакомились на его юбилее.

— Угу, а как долго…

— Почти с того момента.

— Не знаете, у нее не было никого помимо вас?

— Нет, господин полковник, — уверенно ответил тот и на вопросительный взгляд Торнвила пояснил: — Она была слабее меня…ну, вы понимаете? К тому же, выматывалась на работе.

— Я уловил. Почему вас взволновал ее отказ встретиться в тот вечер?

— Она очень странно со мной разговаривала.

— Вот это и объясните.

Тот задумался, вынул платок, потом снова сунул его в карман.

— Это нелегко объяснить, сэр… как будто она говорила из другого мира.

— Интересно, но поточнее. И текст, что именно она вам сказала?

— Совсем немного, она сказала: «Мы сегодня не встретимся». Отрывисто и жестко, почти что враждебно. Я спросил: «А когда?», и услышал в ответ странный звук, просто меня испугавший. Вроде смеха, но не смех… Бывает, что в лесу прокричит что-то странная птица — что-то неизвестное и тревожное, неприятно чужое. Вы никогда не слышали?

— Слышал.

Тот опять без всякой надобности достал платок.

— Потом она полувопросительно произнесла: «Когда…» и повесила трубку.

— А перед этим между вами не было недоразумений?

— Нет, все было прекрасно, хотя в последние месяцы… — он неопределенно поводил платком в воздухе, — она несколько изменилась.

— Вот, вот, расскажите мне спокойно, какой она была и что именно изменилось.

— Постараюсь, сэр. Мэри, мне всегда так казалось, была не очень сложным человеком. Прагматиком, который ставит перед собой очень понятные задачи. Я ведь за семь лет адвокатской практики немного научился видеть людей, и в университете много занимался психологией. Если говорить по Юнгу — экстравертный мыслительный тип простого склада.

— То есть никакого самокопания, ясные карьерные цели, в том числе по средствам их достижения, да? Слабая эмоциональная реакция на события. Искусство служит только для отдыха, чтобы лучше работать? Здоровый организм — для того же самого… — Человек напротив подтверждающе покивал головой. — И без комплексов?

— Совершенно верно, сэр, без никаких. Простые схемы.

— Прочный тип личности. Вы говорили, в ней что-то стало меняться?

— Да, в последние четыре месяца или немногим больше. Сейчас вспоминаю… четыре с половиной месяца назад мы сидели с ней в ресторане. Она выиграла тысячу долларов в лотерею и пригласила меня это отметить. Ей всегда нравилось говорить о своей работе, карьерных планах, а тут вдруг, когда я сказал, что, отработав в Белом доме, она получит потом шансы на блестящую адвокатуру, Мэри задумалась, а затем произнесла: «Нет! Что за пошлые идеи!». Я, разумеется, очень удивился и спросил: «Какие же идеи не пошлые?» — «Те, что над нами». Потом несколько секунд она пристально на меня смотрела, как на незнакомого, и перевела разговор на другую тему. Я совсем ничего не понял, но не придал этому особого значения…

Он на минуту замолк с отсутствующим взглядом, как когда люди глядят внутрь собственной памяти.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Что-то в ней странное появилось. Какая-то ничем не вызванная внутренняя сосредоточенность стала ни с того ни с сего находить…. и одновременно — снисходительная реакция на мои слова. Как на ребенка, который говорит чепуховые вещи. — Он торопливо взглянул на Торнвила. — Она не была умней меня, сэр. И никогда не претендовала на это. Даже в профессиональном отношении. Устроилась в Белый дом благодаря хорошим родственным связям. Она всегда понимала свой уровень.

— А тут возник покровительственный тон?

— Что-то очень на это похожее.

— У нее в последнее время появлялись лишние деньги? Может быть, были дорогие покупки? Планы по этому поводу?

— Нет, сэр, ничего такого не было.

— А новые знакомые?

Молодой человек отрицательно покачал в ответ головой.

— Хорошо, все пока. Возможно вы еще понадобитесь.

Отпустив его, Торнвил пригласил лейтенанта.

— Проверьте всех родственников Кэмпбелл на предмет возможной передачи им наличных денег на хранение. В том числе, негласно проверьте их счета: не было ли за последнее время значительных поступлений? А мы, со своей стороны, проверим ее собственные банковские счета по всей стране и по Интерполу.

— Понял, сэр, сделаем.

— Тогда, здесь я закончил. Пусть меня отвезут в президентскую администрацию.

Какая она замечательно красивая, его Николь. И совершенно открытая. Вышла замуж, потому что у него были очень богатые родители. «И за год поумнела, — сказала она. — Стала чувствовать, что продажный поступок нужно вернуть пока не поздно. А тут ты к нам свалился. О-чень вовремя!».