Кто заставит сердце биться... - [29]

Он признается в своей любви к близнецам? Разве можно найти лучший способ растопить холод в материнском сердце? Чарин приветливо улыбнулась.

Майкл не ответил.

— Ваши мальчики великолепны, оба, но я должен сказать, Чар, как друг… Я вижу, что с Рикки творится что-то неладное. Он напоминает меня в детстве. И я чувствую, что должен предупредить вас… о существовании проблемы.

Ее улыбка увяла. Конечно, обидеться на его слова легко, а дальше?.. Поэтому она взяла себя в руки и кивнула, давая ему знать, что ждет продолжения.

— Не могу назвать свое детство счастливым. — Его глаза потемнели. — Мои родители развелись, случились и другие неприятные события. К десяти годам я чувствовал себя совершенно несчастным ребенком. — Его движения были скованными и неловкими. — Понимаете, когда задевают чувства взрослого, естественная реакция — отойти от человека, причинившего боль, спрятаться и «зализать раны». Иногда мне кажется, вы поступаете таким образом. А когда что-то или кто-то обижает ребенка, он не знает, как защититься. Он тщательно скрывает свою обиду и надеется, что боль пройдет сама собой. Иногда она проходит, иногда нет. В детстве я надевал маску безразличия и прятался от всего мира. И когда я смотрю на Рикки, то вижу себя.

Он внимательно следил за Чарин, за любым мимолетным движением, взглядом. Она не хотела воспринимать данную информацию, — и кто мог обвинить ее в этом? Какая мать желает трудностей своему ребенку? Однако она взрослая женщина и должна научиться мириться с превратностями жизни. Рикки всего лишь маленький мальчик, его нужно защищать, оберегать. Что еще он может сказать, как убедить ее? Он слышит крик маленькой души, как собака слышит свисток, в то время как охотники пребывают в мире тишины.

Майкл изучал каждую черточку ее красивого лица, каждую морщинку, каждый изгиб, спрашивая себя раз за разом, как доказать истинность своих слов. И Чарин, оглушенная его искренностью, накрыла ладонью его руку и заглянула в карие глаза.

— Что случилось, Майкл? Что произошло, когда вы были ребенком? Кто причинил вам боль?

Майкл не удержался и поведал ей тайну… рассказал то, что никогда никому не открывал. Его родители развелись, и отец назначал даты свиданий с его двумя младшими братьями, но не с ним. Обескураженному и кровоточащему сердцу понадобилось долгое время, чтобы внять объяснениям матери. Майкл узнал, что тот мужчина, которого он называл отцом, не является его биологическим родителем. Мальчику было три года, когда его мать вышла замуж за этого человека и прижила с ним двоих детей. Горечь обиды от развода затмила разум, и мужчина использовал происхождение Майкла в качестве рычагов давления на мать, нисколько не думая, что это разобьет мальчику сердце. Каждый раз, наблюдая за сборами братьев на встречу с отцом, ребенок убеждался в своей ненужности, кинжал обиды все глубже вонзался в душу…

Майкл перестал рассказывать, когда увидел слезы в ее глазах.

— Ну же. — Улыбка вышла кривой. — Не плачьте обо мне. Было больно, конечно, но я закалился против невзгод. Я вырос, и больше никакие неприятности не причиняют мне вреда.

— На самом деле? — спросила она прерывающимся голосом. — Или вы просто научились скрывать свою боль?

Не позволяй никому видеть твои слезы. Эту фразу он повторял и повторял ребенком, выучил ее наизусть, жил ею, в ней видел выход из любого жизненного тупика.

Майкл понимал, что его детство смешало понятия добра и зла, но он вырос, выжил, и сейчас с ним все в полном порядке. Будучи зрелым мужчиной, Майкл проанализировал ситуацию и определил, что его отчим действовал в состоянии аффекта, ярости, он использовал ребенка, чтобы манипулировать матерью. И все же обида, взращенная глубоко в душе, дала корни другому чувству: только к родному ребенку можно испытывать любовь. Это не сделало Майкла ни плохим, ни хорошим, но стало причиной большинства его семейных неурядиц.

Если бы он женился на такой женщине, как Чар…

В том-то все и дело. Грейс была удивительной женой, Майкл разрушил их брак, не она. Если бы он женился на Чар, случилось бы то же самое. То же разочарование на лице, только теперь на милом личике Чар. Майкл поморщился, словно от боли.

— Я не хочу ждать, пока Рикки вырастет и убедится в своей нормальности, — заговорила Чарин. — Обещаю вам, Майкл. Я буду наблюдать за ним очень внимательно и любить его сильно-сильно.

Майкл глубоко вздохнул.

— С такой матерью как вы, — от его слов повеяло теплом, — думаю, с Рикки все будет в порядке. Возможно, я не должен был ничего говорить, но…

— Нет. — Она подняла руку в знак протеста. — Нет, я рада, что вы рассказали мне свою историю. Иногда я испытываю страстное желание игнорировать проблемы, потому что боюсь сталкиваться с ними лицом к лицу. Вы заставили меня остановиться и задуматься. Хороший урок.

— Я просто хотел убедиться в том, что вы в курсе страданий вашего ребенка… и чтобы обратили внимание на него, убедились, что он не стоит на краю пропасти.

Чарин кивнула.

— И подумайте над тем, где найти хорошего детского психолога. Совет специалиста не повредит.

Она снова взяла его за руку, голубые глаза мерцали невыплаканными слезами.