Кто защитит защитника - [5]

Куркин, в прошлом сотрудник ОБХСС, борется с браконьерством с 1967 года. Теперь ему пришлось столкнуться с браконьерством куда более изощренным: с браконьерами и потатчиками в своей среде. Однако после письма охотоведа о разбазаривании государственных средств началось: сперва придирки, потом — прямое обвинение: отбирал, мол, у браконьеров дичь и присваивал. Человек с вышим юридическим образованием оказался беззащитным перед такой формой «борьбы», как клевета.

Да, труднее всего разоблачить тайные козни-оговоры, преследование, прикрываемое внешней формой благопристойности, соблюдением формальных служебных норм. Чтобы избавиться от нежелательного сотрудника, издали приказ о переводе его в глухой отдаленный район, мотивируя производственной необходимостью (в нарушение Устава службы госохотоинспекции, утвержденного Советом Министров Казахской ССР, согласно коего старший егерь должен находиться в областном центре). А у него семья, жена работает, дети учатся; переезжать — бросить квартиру. Был расчет — не поедет, откажется, и тут же уволить. Но он заявил, что поедет, только сперва обжалует приказ. Тогда, не откладывая в дальний ящик, уволили. По справке, по которой можно уволить. (После заместитель городского прокурора признает, что подписал справку не читая.) А Куркин — еще и секретарь партийной организации. Парторг без должности. Парадокс, но факт! К моменту моего приезда в Уральск над Куркиным нависла угроза исключения, начались хождения по партийным инстанциям. Против него на собрании голосовали те, кого он уличал в браконьерских действиях.

«Я в Коммунистической партии 22 года, — писал В. А. Куркин. — Работая в госохотоинспекции, последние два срока, несмотря на мои просьбы и объяснения, что я болен и мне очень трудно, избирался секретарем первичной парторганизации рыбинспекции, Общества охотников и рыболовов, охотоинспекции. Я пенсионер органов внутренних дел, до 1970 года работал старшим инспектором ОБХСС УВД Уральской области, при выходе на пенсию награжден ценным подарком. Имею правительственные награды. Работая в охотоинспекции, Главным управлением награждался денежной премией…»

«Вы взялись за дело вам неподсильное», — шепнул ему наедине один ответственный товарищ. А может, все-таки, подсильное? Дело-то ведь правое. В ответе на сигнал одного из егерей Н. Г. Чибисова о растрате Уральский облфинотдел соглашался, что факты «в основном подтвердились. Материал проверки направлен облисполкому для рассмотрения вопроса об ответственности виновных». А ведь Чибисов писал уже не о 100 000, а о 400 000 руб., затраченных невесть куда…

Казалось бы, дело должно закончиться к вящему торжеству справедливости: Широких В. С., главный госохотоинспектор, снят с должности, ему объявлен выговор за разбазаривание государственных средств и другие проступки.

После Широких охотоинспекцию возглавил Рогозин. На смену ему пришел Пешков. Потом… опять Рогозин, затем — Дьяков. Он, Дьяков, и продолжил военные действия против своих подчиненных охотоведов, егерей.

Для Федора Петровича Дьякова не существует никаких норм приличия. В первые же дни заявил во всеуслышание, на собрании:

— У меня самые большие браконьеры Куркин, Мадянов, Гутарев. Я не знаю, как от них избавиться!

(Это о людях, с которыми ему предстояло работать, кто годами и трудом доказал свою преданность делу.)

Пытался ставить по команде «смирно!». «Ты с кем говоришь, я подполковник…» (он — в отставке). К Куркину у него какая-то патологическая ненависть. Чуть что, слышно, громыхает: «Кто дал» вам право привлекать к этому делу Куркина!» «Если вы обратитесь к Куркину, я вас уволю». Куркин, Куркин…

Зло порождает зло. За Куркиным пришел черед других. С приходом Дьякова из 18 штатных работников сразу ушло 8 человек. (Заметим в скобках: егеря такая должность — сложная должность! — что при желании всегда можно отыскать, к чему придраться.)

«Не знаю, что творится, не пойму», — говорит егерь Гутарев. Он схватился с Дьяковым из-за Куркина, ну и, конечно, сразу впал в немилость.

Подобрали кучку егерей-подхалимов, подчас ничего не понимающих, случайных (взамен уволенных и ушедших «по собственному желанию»). Им — мотоциклы, ружья, форму — все.

Показателен пример с бывшим председателем правления областного общества охотников и рыболовов Г. М. Боровко. Боровко фигурировал как браконьер в журнале «Крокодил». Его сняли после статьи в «Казахстанской правде» («Лицензия браконьеру»). В судебном определении в его адрес было записано: «Предложить в гражданском порядке взыскать иск — 19 500 рублей. Горсуд. Судья Карташоза.» Теперь этот Боровко голосует против Куркина, за исключение и увольнение.

«С июня 1957 года — тринадцатый начальник», — сетуют егеря. Можно ли при таком положении, да таком руководстве ждать порядка?

Отсюда и последствия. Охраны промысловых животных как таковой нет. Кто сколько хочет убить, столько и убьет. Площади большие, егерей мало. В степи сколько рогов, голов — мясо берут, остальное бросают. Бьют лосей безнаказанно…

А что творится на сайгачных полях! Животных давят колесами машин, истребляют безжалостно. Здесь сайги много, в связц с засухой животные в поисках воды подходят прямо к поселкам, их — бьют!.. Потянулись они, было, на окраину Пятимарского совхоза (Старая Кармановка, Джангалинский район) за помощью к человеку — их встретили выстрелами…