Кто закажет реквием - [78]

— Кристина?! Да ты!.. Да ты знаешь?..

— Я все знаю, Валер, только ты не волнуйся.

По имени она стала звать его еще в детстве, в шутку подражая матери, потом и мать стала звать Викой, мотивируя такое обращение тем, что так принято на Западе. Теперь отцом она называла его только при посторонних.

— Все в порядке, — сказала Кристина, — только очень желательно, чтобы ты меня забрал отсюда поскорее.

— Откуда, Кристина?

— Ну-у… В общем, из отделения милиции.

У Ненашева, слушавшего разговор по параллельной трубке — он ее чисто по инерции забыл положить — даже глаза свело к переносице. Впрочем, он, возможно, и переигрывал, стараясь поскорее освободиться от напряжения.

— Из какого? — быстро спросил Бирюков. — Говоря кратко и четко, ты ведь служебный телефон занимаешь сейчас.

— Это Заводской райотдел.

Бирюков быстро переглянулся с Ненашевым. И поликлиника в том же районе, который был расположен на противоположном от них конце города. Времени на то, чтобы pасспрашивать Кристину о деталях, о том, как она оказалась там, не было.

— Через полчаса я приеду к тебе, — сказал Бирюков и прервал связь.

Он тут же набрал номер телефона Клюева и, что называется, с разбега выдал:

— Женя, заводи «нашу маленькую газель», я выскочу на перекресток минут через семь, все объясню потом, надо все делать очень срочно.

Такое название транспортного средства имело мало общего с объектом — это был не обещанный богатой публике новый автомобиль, который на самом деле назывался «Газелью», а детище того же автозавода, скатившееся с его конвейера тридцать лет назад. Но бегала «Волга», благодаря общим стараниям Бирюкова и Клюева, весьма резво, неутомимо, без сбоев.

На условленном перекрестке Бирюков практически на ходу нырнул в автомобиль, посетовав:

— Надо, чтобы наш друг Сережа Муравкин, великий угонщик, украл нам иномарку. А то едем мы сейчас в такое место, где по одежке встречают.

— Больница-вуз-тюряга? — деловито произнес странноватое словосочетание Клюев.

— Почти что последнее — Заводской райотдел милиции.

— Понятно, — кивнул Клюев. — Морды бить кому-то будем?

— Посмотрим по обстоятельствам.

Бирюков сказал это вполне серьезно. Они с другом и партнером не любили милицию, милиция не жаловала их. И весь этот под нелады возникали регулярно, с периодом недели в три-четыре. Последняя стычка с милицией —^: московской — случилась как раз три с небольшим недели назад, когда Бирюкова и Клюева привезли в отделение на Новой Басманной, откуда они благополучно бежали. Так что по срокам выходило, что пора начинать очередной этап активной конфронтации.

— Дочка моя там каким-то образом оказалась, — объяснил Бирюков.

— Ага, — опять кивнул Клюев.

— А что «ага»? Я сам не могу взять в толк, как она туда могла попасть. Она дома ночь не ночевала. А утром было развлечение на любителя — телефонный звоночек в наш офис. За Кристину, якобы похищенную, требовали выкуп.

— Менты, что ли, требовали?

Бирюков осторожно повернул голову: непохоже, чтобы Клюев шутил, однако предположение его звучало не очень серьезно. Хотя… Сейчас от чего угодно «отмазаться» можно, вопрос только в цене. Он поделился своими соображениями с Клюевым.

— А вот сейчас на месте и поглядим, каковы у них в данный исторический момент порядки. Они, мерзавцы, к правовому государству шустрее всех бегут, поди поспей за ними. Ты с собой ничего не прихватил?

— А что я должен был прихватить? — начал было Бирюков, но осекся — вспомнил радостное рычание того жлоба в трубке: «Не-а, рублями». — Некогда мне было, домой даже не успел заскочить.

— Ладно, ничего страшного, — успокоил его Клюев. — Может быть, и «башлять» не придется, воспользуемся влиянием нашего друга Епифанова.

— Епифанов — это, наверное, на крайний случай, — засомневался Бирюков. — Областная прокуратура все же. Кредит может быстро исчерпаться, если по любому поводу к нему обращаться станем.

Райотдел был как райотдел — неказистое серое здание, фасад которого годы перестройки, либерализации цен и построения рыночных отношений уж никак не сделали более привлекательным.

И дежурный — черноволосый, черноусый капитан со злым темным лицом — к оптимизму не располагал.

Бирюков представился, спросил о Кристине.

— Ага, — хмыкнул капитан. — Хорошо еще, что у нас камера свободная есть и мужиков сегодня не очень много поступило. А то насчет приятного общества мы ничем не смогли бы ей помочь. Вы, стало быть, папаша?

— Стало быть, — капитан Бирюкову не нравился, но капитану, похоже, не нравился не только Бирюков, но и все остальное человечество. И то, что общался капитан не с лучшей его частью, скорее являлось следствием мизантропии, а не причиной.

— Я могу ее видеть? — спросил Бирюков после некоторой паузы.

— Можете, наверное. — Капитан вроде бы задумался перед тем, как принять окончательное решение. Но вот решение было принято.

— Беспалько!

То ли заспанный, то ли с рождения имевший вечно помятую физиономию старший сержант возник откуда-то из глубины полутемного, пропитанного неистребимым казенным запахом коридора и, полностью игнорируя присутствие Бирюкова, уставился на капитана.

— Вот родитель чадом интересуется, — сказал капитан, тоном своим давая понять, что и о чаде, и о родителе думает нехорошо. — Открой женскую камеру, выпусти ту, что сегодня утром привезли. Бирюкова ее фамилия.