Кто закажет реквием - [77]

— Зря, наверное, это тебя интересует. Дочку ведь искать надо.

— Ты полагаешь, что я в состоянии до чего-то путного додуматься? Легко сказать: искать. Где, мать-перемать, как?

— Но с чего-то же надо начинать? Обо мне говорил, что сапожник без сапог ходит, а сам… Сыскари мы али не сыскари, спасатели мы или не спасатели? Ты, Николаич, себя не на то место просто поставил: ты ведь вроде бы в статусе клиента пребываешь, которому помогать надо, а ты над поднимись…

— Все правильно, Костя: дважды два — четыре, Волга впадает в Каспийское море, а лошади кушают овес.

Телефон дал о себе знать. Так рано никто никогда еще не тревожил совладельцев и сотрудников «Инвереска».

Ненашев бодро подхватил трубку.

— Охранно-сыскное предприятие «Инвереск», — выстрелил он служебную фразу.

— Ага, — уже по тому, каким тоном было произнесено первое слово, по тому, какая зависла пауза, Ненашев сразу сообразил: надо записывать. Он ткнул пальцем в клавишу магнитофона, соединенного с телефонным аппаратом, и сказал:

— Ну-ну, я слушаю.

При этом он подал знак Бирюкову, чтобы тот включил еще и пеленгатор. Последнее устройство было плодом творческой фантазии Бирюкова, но «доводили до ума» его все вместе. Сам Бирюков очень скромно заявил, что его вклад в создание пеленгатора не превышает сорока процентов, остальные же шестьдесят — доля «коллективного гения».

— Это хорошо, что ты слушаешь, — голос в трубке густой, сразу видится крупный и уверенный в себе мужик. — Там у тебя такого Бирюкова нету?

Ненашев мимикой и жестами показал Бирюкову: подними параллельную трубку. Бирюков осторожно нажал кнопку на трубке-аппарате, поднес ее к уху.

— Бирюков есть, а зачем он вам? — нейтральным тоном спросил Ненашев, одновременно показывая на секунды, бегущие на табло таймера пеленгатора — еще двадцать секунд и номер аппарата, с которого позвонили сюда, будет выдан на табло.

— Ты позови, он сам знает зачем, — чувством такта и воспитанностью обладатель густого голоса, говорящий на тяжеловесном местном диалекте, явно не отличался.

— Сейчас позову, — Ненашев положил трубку на стол и мигнул Бирюкову. Тот выждал несколько секунд, посмотрел на табло пеленгатора — там уже высвечивался шестизначный номер — и сказал:

— Бирюков у телефона.

— Ага, — опять пауза и сопение. — Ты дочери своей еще не хватился?

Бирюков почувствовал, как у него закололо в кончиках пальцев рук и разом возникла холодная пустота внутри.

— Еще нет, — стараясь говорить как можно спокойнее, ответил он.

— А зря. Домой она теперь не скоро попадет. Это от тебя будет зависеть, когда она попадет домой. А то может и вообще не попасть.

— Ладно, — жестко произнес Бирюков, — давай покороче. Ты намерен поставить мне какие-то условия?

— Ага. Угадал. У вас, в вашей лавочке, богатые клиенты случаются, которые вам в валюте платят. Короче, ты нам двадцать «штук», а мы тебе дочку.

— Понятно, — Бирюков уже полностью справился с волнением, только на лбу его, несмотря на прохладу в плохо отапливаемом помещении, выступила испарина. — Двадцать тысяч, естественно, «зелеными»?

— Не-а, рублями, — радостно заревел невидимый собеседник Бирюкова. Очевидно, он считал свой ответ очень остроумной шуткой.

— Хорошо, тогда кому я должен эти деньги передать?

— Я тебе позвоню через полчаса по этому номеру. А может, (он произнес: «А можа…») через час. Если тебе нужно, ты будешь ждать. Я с умными людьми посоветуюсь, потом тебе скажу. Ты, главное, бабки начинай собирать, без бабок никакого разговора не состоится.

И не успел Бирюков спросить его о том, смогут ли ему дать какие-то гарантии относительно безопасности Кристины, как послышались частые гудки.

Ненашев, не отрывая взгляда от цифр на табло, уже схватил со стеллажа толстый том в самодельном переплете и стал лихорадочно листать его.

Однако, когда он нашел то, что искал, и еще раз сверил номер, высвечивающийся на табло с данными справочника, лицо его вытянулось.

— Ни хрена себе! Это номер регистратуры поликлиники в Заводском районе.

— Но поликлиника сейчас, насколько я понимаю, еще не открыта.

— Правильно понимаешь, она часов с восьми, самое раннее, начинает функционировать. А до восьми у нас, — он взглянул на часы, — еще двадцать восемь минут.

— Н-да, — Бирюков ударил правым кулаком в левую ладонь. — Будь на нашем с тобой месте какой-нибудь ментяра, он сразу бы рванул в эту регистратуру, «снимать пальчики» с телефонной трубки, а потом по этим отпечаткам сразу же отыскал в картотеке какого-нибудь Володьку Лысого, в миру Мудозвонова Владимира Жлобеевича, у которого одна судимость за совращение малолетних и еще три — за изнасилование со взломом.

— А вот и нет. Нынешние ребятки даром что идиоты — он ведь полудебил, этот, что звонил — а трубку телефонную рукой в перчатке держать приучены. Их на хип-хоп не возьмешь. Но ты не дрейфь, Николаич, ибо нет тех крепостей, перед которыми бы мы еще не…

Он не договорил, потому что телефон опять запищал. На сей раз Бирюков цапнул трубку — резко, но осторожно, даже изящно, как кот лапой ловит кузнечика в траве.

— Алло, — хрипловатым от волнения голосом произнес он.

— Мне Бирюков нужен.

Голос был ему знаком, только телефонная связь вроде бы искажала его.