Кто я? - [28]

Санузел был в таком хорошем состоянии, что я подолгу плескалась, прежде чем оттуда выйти. Немало тому способствовало и то, что душ в нашем новом жилище, по сравнению с этим, встать рядом ну никак не мог.

Одев белоснежный халат и выйдя в комнату, я увидела в своей постели приятного во всех смыслах мужчину. Успев сильно соскучиться по живому общению, я готова была забыть обо всём, лишь бы он никуда не исчезал, по крайней мере, пару часов. На тумбочке около кровати лежала новая пачка презервативов.

– Я не хочу с презервативом, – услышала я взволнованный голос около своего уха.

– Почему?

– Тебе так будет приятней. Я хочу, чтобы ты расслабилась и отдохнула. У меня всё в порядке. У тебя ведь тоже?

– Да. Хорошо… только если ты себя способен контролировать.

– Абсолютно.

На этом вопрос был исчерпан, и окружающий мир со всеми его проблемами, учёбами, хронической нехваткой денег и прочей ерундой провалился куда-то в небытиё.

В начале пятого он поднялся и начал одеваться.

– Дим, поспи хоть немного. Как ты работать-то будешь?

– Нет, с тобой спать я не смогу. А работа переживёт.

Одевшись, он наклонился и молча посмотрел на меня. Смотрел долго и видно было, что ему никуда не хочется идти, что интерес, возникший до этого, никуда не пропал, а только разгорелся ещё больше, что он как-будто бы получше хочет запомнить выражение моих глаз. Я также молча смотрела на него и испытывала то же самое.

– Теперь мне надо приезжать с ответным визитом, – сказал он и, оторвавшись от меня, пошёл обуваться.

Я встала, взяла с тумбочки целую пачку презервативов и, подойдя, опустила в его карман:

– Пригодятся.

Он промолчал, быстро взглянул на меня и вышел за дверь.

Вот так, он оставил мне самые приятные и тёплые воспоминания о городе Санкт-Петербурге. Спустя полтора года, я уже смутно припоминанию, где ходила, какие великие памятники истории видела и с кем разговаривала, но его глаза помню до сих пор и, пожалуй, они никогда не сотрутся из моей памяти, потому как там осталась частичка моей души и сердца.

33

Просидев с Машей дома полгода, я вдруг поняла, что начинаю деградировать – мне стало сложно о чём-то размышлять, слова перестали сами собой складываться в предложения, и я потихоньку начала превращаться в какую-то курицу, которая только и делает, что бессмысленно кудахчет. Всерьёз задумавшись над этим, я решила пойти учиться, и как-то само собой определилась область – лёгкая промышленность, технология швейного производства.

К этому моменту я уже поняла, что моя дальнейшая деятельность в НИИ не имеет никакого смысла, мне стало не интересно, да и никакой перспективы я там не видела и, поскольку, всю свою сознательную жизнь я что-то шила или мастерила, то и подумала, что может быть именно в этом моё предназначение и, получив соответствующий диплом, я, наконец-то, смогу реализовать себя в своём любимом занятии.

Сказано – сделано. На следующий же день я собрала Машу, и мы отправились с ней в институт лёгкой промышленности, на факультет заочного образования.

– Вы понимаете, что Вы делаете?

– Да, понимаю.

– Я очень в этом сомневаюсь.

Я сидела в кабинете декана и обсуждала вопрос своего зачисления. Женщина, сидевшая тут же и исполнявшая обязанности методиста, с каким-то отчаянием высказывала мне своё мнение. Маша, сидевшая у меня на коленках, с огромным любопытством наблюдала за происходящим.

– Сейчас Вашу жизнь определяет вот этот вот человечек, – она взглянула на Машу, – а Вы хотите взять на себя такую нагрузку?

– Я справлюсь с ней, а лишний год учёбы мне не нужен.

Вопрос был в том, что меня отказывались принимать сразу на третий курс, потому как после сверки моего диплома с программой местного обучения, выяснилось, что в таком случае мне нужно будет закрыть очень много долгов по тем предметам, которых не было в моём техническом вузе.

Декан, приятный мужчина средних лет, наблюдавший всё это молча, взял у меня из рук документы и начал их изучать. Через некоторое время на моём заявлении стояла его подпись – я была принята на третий курс со всеми вытекающими из этого последствиями.

Выйдя из здания института, мы отправились с Машей домой, она уже спала на моих руках и ей было всё равно чем я буду заниматься, где я буду учиться, она лишь наслаждалась тем, что имела возможность находиться большую часть времени у меня на руках.

С этого дня началась моя учёба. Кроме текущей программы, я закрывала ещё и прошлогодние предметы, какие-то лучше, какие-то хуже – и здесь вопрос уже не стоял в том, чтобы получать одни лишь пятёрки и быть первой, я просто шла к намеченной цели так, как мне позволяли окружающие обстоятельства. А последние были не очень-то благосклонны ко мне – день я проводила в основном с Машей, гуляя, играя, стирая, иногда готовя какую-нибудь еду (мамину помощь я затрудняюсь как-то охарактеризовать, потому что её присутствие хоть и избавляло меня от каких-то обязанностей, но постоянно подавляло меня эмоционально). Таким образом, на мою прихоть, то есть на учёбу, оставалась ночь – с вечера мы с Машей ложились спать вместе, а часа в три-четыре утра я вставала и садилась за учебники. Днём, укладывая Машу спать, я всегда засыпала раньше неё, а она могла ещё долго лазить по мне, что нисколько мне не мешало.