Кто выиграл Вторую мировую войну? - [3]

Воздействие этих процессов на немецкое общество той эпохи сложно переоценить. Пожалуй, если все немцы в 1920-е годы были в чем-то едины, то в ненависти к Версальскому мирному договору. Причем больше всего немцев возмущала не содержательная сторона документа, не конкретные условия, а именно их нарочито унизительный для побежденных характер. Эта ненависть подсознательно переносилась и на «нелюбимую» республику, вынужденную подписать этот мир. Ноябрьская революция в массовом сознании тесно переплеталась с поражением в войне. Этой ненавистью активно пользовались противники республики всех мастей, в числе которых был и Гитлер. В определенном смысле можно сказать, что Версальский договор в том виде, в котором он появился на свет, стал одной из важнейших предпосылок дальнейшего прихода Гитлера к власти.

Представителей России тоже не пригласили в Париж. Отчасти это было понятно – вставал вопрос, а кого, собственно говоря, считать представителем России? В стране начиналась Гражданская война, и ни белые, ни красные не могли претендовать на то, чтобы говорить от имени всего народа. К тому же с конца 1917 года полным ходом шла иностранная интервенция. Страны Антанты – Великобритания, Франция, Япония, США – отправили свои контингенты в Россию, чтобы защищать свои интересы. Эти интересы в значительной степени совпадали с интересами Белого движения. Не случайно Уинстон Черчилль в книге «Мировой кризис» написал: «Было бы ошибочно думать, что в течение всего этого года мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Напротив того, русские белогвардейцы сражались за наше дело».

Хотя масштабы прямой интервенции, а также объем материальной помощи, оказанной белым, были довольно скромными и не сыграли решающей роли в Гражданской войне, сам факт вмешательства Антанты задал тон последующим отношениям большевистского руководства с Западом. С тех пор главной угрозой в Москве считали новую интервенцию, «крестовый поход» объединенных капиталистических держав против молодого советского государства. Тем более что недостатка в голосах, призывавших к такому походу, в тогдашней Европе не было. Соответственно и основная цель советской дипломатии заключалась в том, чтобы не допустить складывания единого империалистического фронта и новой интервенции. В качестве главного противника и возможного организатора «крестового похода» рассматривалась в первую очередь Великобритания.

Таким образом, и Россия, и Германия по результатам Первой мировой войны оказались в стане проигравших. Они были фактически исключены из новой системы международных отношений, где правили бал Париж и Лондон. Русских и немцев называли «париями Версаля». Естественно, это стало мощным стимулом к тому, чтобы объединить свои усилия. Укрепление отношений двух стран позволяло обеим выйти из внешнеполитической изоляции, усилить свои позиции на мировой арене.

Помимо этого, в начале 1920-х годов была масса сугубо практических соображений, толкавших стороны к сотрудничеству. Германские военные считали, что помощь России совершенно необходима в борьбе против общего врага – Польши. Польское государство в результате Версальского мира получило обширные территории с немецким населением, а в результате советско-польской войны 1920–1921 годов – большие куски украинских и белорусских земель. Таким образом, и в Берлине, и в Москве Польшу считали одним из главных врагов. А общий враг – лучший стимул для дружбы.

Лучший, но не единственный. Еще одним важным фактором стали экономические соображения. И Россия, и Германия были фактически отрезаны победителями от мировой торговли. Между тем обе страны отчаянно нуждались в возобновлении внешнеэкономических связей. Восстановление российско-германской торговли позволяло решить эту проблему.

Конечно, у власти в России стояли красные, грозившие зажечь во всем мире революционный пожар. В Германии это многих смущало. Однако как раз представители консервативной военной и бюрократической элиты Веймарской республики (так стали неофициально называть новую Германию) не видели в этом ничего страшного. Они принимали в расчет сугубо практические соображения. Кто бы ни стоял у власти в России, Москва является в данный момент ценным союзников. А уж о том, чтобы не допустить новой революции у нас, мы уж как-нибудь сами позаботимся. Идеологические разногласия играли – и будут играть – в отношениях двух стран скорее подчиненную роль.

В апреле 1922 года был подписан знаменитый Рапалльский договор, новость о котором прогремела по всей Европе как удар грома. Две «парии Версаля» сговорились под самым носом у победителей – на Генуэзской конференции, устроенной ради того, чтобы обсудить экономические проблемы Европы, а заодно получить побольше денег с немцев и русских. Да еще и на каких условиях сговорились – полный отказ от взаимных претензий, восстановление дипломатических и экономических отношений без всяких предварительных условий! В Лондоне и Париже пришли в ярость. К слову сказать, многие германские политики, в том числе и министр иностранных дел Вальтер Ратенау, предвидели эту реакцию и потому очень скептически относились к сближению с Россией. Однако лучшего варианта у Веймарской республики в той ситуации просто не было.