Кто вы здесь, в Америке? - [49]
Пригибаясь бросаются в столовую. Нужно разбить окно. Алиска решает швырнуть в него пы-лесос. Он на площадке на лестнице. Возвращается, но оттуда уже клубами черный дым. В окне столо-вой появляется силуэт пожарного. Снаружи раз-бивают стекло. Пока вытаскивают через окно де-тей, Мария Васильевна срывает с вешалки первые попавшиеся куртки и бросает в окно.
Никогда не думал, что у нас такие смелые дети. То, что Яшка не трус, я заметил летом, когда мы чуть не перевернулись на каноэ на порогах. Алиска же склонна паниковать по любому пустяку. В данной, смертельно опасной ситуации она действовала разумно и четко, как хорошо обучен-ный коммандос. Спасла себя, Яшку и бабушку.... И нас.
Сгружаю свою бригаду у Машиного дома, разворачиваюсь и еду обратно.
Там уже тихо, пожарные машины ушли. Вместе с бригадиром пожарных и какими-то еще людьми вхожу в дом. Вначале поражает ощущение незначительности ущерба. В гостиной все на своих местах, в углу поблескивает наша большая наряд-ная елка, которой так гордилась Света. Но этот по-рядок, как целые руки и ноги у человека, которому оторвало голову.
В моем кабинете в подвале все вверх дном. На оплавленном мониторе куски штукатурки... Все мокрое, на полу лужа. Черный, в дырах потолок при свете фонариков. Разорванная водопроводная труба в дыре над головой. Вода перекрыта, но из трубы на мой рабочий стол стекает струйка. Оплав-ленные провода...
Портфель, в котором я храню все наши до-кументы, цел. Заодно прихватываю кожаную сум-ку, в которой все нужное мне по работе хозяйство. Мельком замечаю, что стоящий на полу компьютер мирно светится зелеными огоньками. Неужели ра-ботает?
Поднимаюсь наверх в спальни. В Яшкиной все черно. Сквозь дыру в стене видно небо. Поче-му-то вещи на полках мокрые. Достаю сухие на ощупь штаны. Смотрю при свете фонарика - на них выгорела огромная дыра. Майка с оплавленной эм-блемой на груди. Здесь брать нечего.
В Алискиной спальне обыденный мирный беспорядок и никаких следов пожара. Поднимаю с пола кофту и джинсы.
Внизу попадается на глаза фотоаппарат. За-чем-то сую его в сумку (зато забываю про обувь). Пытаюсь сообразить, что еще нужно взять... В голове что-то не то творится. Вспомнил о чем-то, через секунду забыл. Останавливаюсь, пытаюсь вспомнить, о чем же я вспомнил... не получается. Махнул рукой. Стоящий рядом со мной говорит из темноты: - Мне нужно ваше разрешение и мои ре-бята сейчас начнут временно заделывать окна и дверь. -
Выхожу наружу. В нашем дворике темная куча чего-то обгорелого и мокрого. У почерневшей калитки валяется обугленная книга. Я ее купил еще в Англии, потом привез сюда из России.
Залезаю в свой "Ниссан". На мобильник звонит Света: - Мы с Яшкой устроились в подвале, на диване. Только осторожно, не споткнись на сту-пеньках. -
Поспав тяжелым сном пару часов, просыпа-юсь. Рядом посапывает сын. Осторожно обнимаю его рукой. Нюхаю пропахшие гарью волосы. Во сне Яшка прижимает к себе белого игрушечного медвежонка. Это ему полицейский дал.
В душе черно и холод. Неужели все так просто - какое-то короткое замыкание, дефектив-ный фейерверк, неудачно брошенный окурок? И все, и ты бы лишился того, ради чего живешь? И не смог бы прижать к себе теплого спящего сына? Неужели все так нелепо просто? ....
Странно осознавать, что у нас нет дома. Что мы не в гостях, а просто нам некуда податься. Какое противное слово - "погорельцы". Что-то замурзанное, несчастное, растерянное, вызы-вающее любопытство и тайную радость, что это не с тобой.
Ну, вот, а теперь с тобой. Мне плохо, очень плохо.
Но мой чудом спасшийся десятилетний Яш-ка и спасшая его пятнадцатилетняя Алиска ни на секунду не усомнятся в своих родителях, в том, что мы все устроим наилучшим образом. А значит так и будет. Все будет по нашему. Пока мы живы, мы непотопляемые.
Миннесота
6 Января 2003
Gunflint Trail
В нагретой солнцем выемке скалы лежать удобно и уютно. Я читаю саги викингов о плаваниях Лейфа Эриксона. Место для та-кого чтения самое подходящее - островок на озере в лесной глуши у канадской границы. Оторвавшись от книги, лениво рассматриваю неподвижные вет-ки деревьев над головой. Надо же - пихта, ель, туя и береза сразу.
- Папа, у меня кажется клюет, - азартный шепот сына из-за куста.
Поднимаюсь со своего гранитного ложа. Плечи полыхнули жаром. Да, подгорели, под-горели мы на солнышке. Завтра весело будет.
Яшка стоит на большом камне и взвол-нованно следит за поплавком. Неподалеку по зеркальной глади две большие канадские утки. Время от времени перекликаются своим совершен-но особенным мелодичным гуканьем. Его ни с чем не перепутаешь.
Шар солнца уже коснулся объемной тучи над дальним островом. А пока слепит невыносимо.
На озере множество покрытых густым, поч-ти непроходимым лесом островов. Этот мы выб-рали, потому что к нему удобно причаливать на каноэ. Для путешествий по воде я бы предпочел родимую российскую плоскодонку. На каноэ пере-вернуться - раз плюнуть. Зато ходкая штука и лег-кая.
Мы приехали вчера после обеда и еще с ве-чера договорились с Яшкой, что уж на этот раз по-плаваем в масках, если вода не слишком холодная. Прошлый раз нам не очень повезло с погодой - в Миннеаполисе было градусов двадцать семь, а здесь до двадцати не дотягивало. Куртки только к обеду снимали.
Кто она — секс-символ или невинное дитя? Глупая блондинка или трагическая одиночка? Талантливая актриса или ловкая интриганка? Короткая жизнь Мэрилин — сплошная череда вопросов. В чем причина ее психической нестабильности?
На основе документальных источников раскрывается малоизученная страница всенародной борьбы в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны — деятельность партизанских оружейников. Рассчитана на массового читателя.
Среди деятелей советской культуры, науки и техники выделяется образ Г. М. Кржижановского — старейшего большевика, ближайшего друга Владимира Ильича Ленина, участника «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», автора «Варшавянки», председателя ГОЭЛРО, первого председателя Госплана, крупнейшего деятеля электрификации нашей страны, выдающегося ученогонэнергетика и одного из самых выдающихся организаторов (советской науки. Его жизни и творчеству посвящена книга Ю. Н. Флаксермана, который работал под непосредственным руководством Г.
Дневник, который Сергей Прокофьев вел на протяжении двадцати шести лет, составляют два тома текста (свыше 1500 страниц!), охватывающих русский (1907-1918) и зарубежный (1918-1933) периоды жизни композитора. Третий том - "фотоальбом" из архивов семьи, включающий редкие и ранее не публиковавшиеся снимки. Дневник написан по-прокофьевски искрометно, живо, иронично и читается как увлекательный роман. Прокофьев-литератор, как и Прокофьев-композитор, порой парадоксален и беспощаден в оценках, однако всегда интересен и непредсказуем.
Билл Каннингем — легенда стрит-фотографии и один из символов Нью-Йорка. В этой автобиографической книге он рассказывает о своих первых шагах в городе свободы и гламура, о Золотом веке высокой моды и о пути к высотам модного олимпа.
Книга посвящена неутомимому исследователю природы Е. Н. Павловскому — президенту Географического общества СССР. Он совершил многочисленные экспедиции для изучения географического распространения так называемых природно-очаговых болезней человека, что является одним из важнейших разделов медицинской географии.