* * *
До сих пор концептуальная беспомощность перед этой картиной то и дело вызывает к жизни метафору "замаскированной партократии". Утверждение в рамках демократической идеологии подобной версии масонского мифа лишь выдает полную неподготовленность нашего мышления к нынешнему опыту — той неготовности, которая как раз и побуждала вычитывать из текста Кабакова с его то лобовыми, то полуприкрытыми отсылками к истории большевизма, предупреждение демократа о грозящем необольшевистском перевороте — "метастазе".
Нынешний опыт диктует восприятие этого текста в ином ключе — как либерально-консервативного памфлета на воцаряющуюся с именем "демократии", последнюю, псевдотехнократическую фазу в истории общества, некогда созданного бюрократической революцией большевизма. Это та фаза, когда система пытается выжить, отбрасывая и идеологию коммунизма, и воплощавшие ее подструктуры — в пользу самодовлеющего манипулятивного и распределительного властвования, откровенно деидеологизированного или готового оперировать любыми прагматически привлекательными идеологемами (националистическими, религиозными, демократическими и так далее).
Впрочем, возникает подозрение, что вопреки Максу Веберу в условиях общества с крайне ограниченными ресурсами подобная система способна длительное время функционировать и без особого харизматического освящения извне, заменяя харизму отсутствием альтернативы у подавляющей массы населения, да еще прагматическими ориентировками типа: "Все мы в одной лодке, ребята!", "Некогда дискутировать, господа парламентарии, сеять надо!", "Не до критики, главное — к зиме подготовиться", "В это трудное время правительство рекомендует воздерживаться от праздников (забастовок, демонстраций, излишних вопросов и т. д.)".
Все остальное сделает ценовая и фискальная политика, предотвращающая появление в представимые исторические сроки сколько-нибудь широкого слоя людей, экономически независимых от "демократуры".
Не так важно, что сбудется, а что нет из кошмаров "Невозвращенца", — написанное Кабаковым исполняется во времени уже тем, что время все полнее вводит нас в его текст. Чем хаотичнее реальность, тем меньше хаоса в прочтении "Невозвращенца": не повод ли увидеть в бытовом аде наших дней изнанку неизбежного интеллектуального чистилища?