Кто убил Влада Листьева? - [9]

Ни радиотелефон, штука особо ценная по тамошним временам, ни деньги не были взяты — киллеров все это не интересовало.

Тело Влада исследовали судебные медики, которые установили, что «потерпевшему было причинено сквозное огнестрельное ранение правого предплечья и слепое огнестрельное ранение головы, которое и явилось причиной смерти».

Эксперты-баллисты также дали свое заключение: «Гильзы и пули пригодны для идентификации. Выстрелы произведены, судя по всему, из двух видов оружия: пистолета-автомата «Скорпион» чешского производства калибра 7,65 мм и пистолета «Вальтер» такого же калибра».

Но эти заключения были лишь предварительными, их предстояло еще уточнить. Тут же, по горячим следам, собрали и показания свидетелей. Показания были неясными, противоречили друг другу. И все-таки при подведении первых итогов следственная группа сделала вывод, что убийц было двое. Во-первых, две разные гильзы, а во-вторых, после убийства тележурналиста из подъезда выбежали двое мужчин, добежали до торца дома, сели в поджидавшую их машину иностранного производства с тонированными стеклами и скрылись.

9

В десять часов вечера первого марта в эфир, как обычно, вышел выпуск новостей НТВ. Канал НТВ был тогда, что называется, самым модным — люди смотрели «Независимое телевидение» чаще других, новостям этого канала верили, в отличие от других каналов, да и передачи свои канал старался готовить с выдумкой, темы подбирал острые, события оценивал неоднобоко, в рот властям не заглядывал… Все это производило впечатление.

У Татьяны Митковой, которая вела в тот вечер выпуск новостей, были заплаканные глаза — так показалось многим, кто ее видел. Будто она не успела стереть слезы и с мокрым лицом вышла в эфир.

Она произнесла всего лишь несколько слов, и те, кто сидел у экранов, почувствовали невольный холод, вспыхнувший внутри, в душе, — им стало страшно. На экране появился портрет Влада — улыбающегося, безмятежного, добродушного, с жутковато-черной полоской крепа в углу.

10

Вельский находился у себя дома, ужинал. Увидев портрет Влада, он отложил вилку в сторону и несколько минут сидел молча, вглядываясь в экран и почти ничего не видя, — все, что там происходило, в сознании никак не откладывалось, проскакивало мимо. Когда расстреливают кумиров — это означает, что контроль над порядком в стране потерян окончательно.

11

В это же время точно так же у телевизора сидел сотрудник Следственного комитета МВД России подполковник Трибой, Петр Георгиевич Трибой. После сообщения Митковой он точно так же погрузился в долгое нехорошее молчание. Передачи Влада он всегда смотрел с интересом — Влад умел покорять людей своей искренностью, легким подтруниванием, которое было и остроумным, и одновременно добродушным, не обижало тех, над кем он подтрунивал, — очень редкое качество для человека, привыкшего держать в руках микрофон.

Очнувшись, Трибой произнес только одно слово: «Да-а» — и больше ничего не сказал.

Тогда он не думал, не гадал, что именно ему придется заниматься расследованием этого убийства и в конце концов вообще придется снять с себя милицейские погоны…

Но это — уже другая история.

12

Гибель популярного ведущего нарушила всю работу телевидения, полетела вся сетка передач, все вещание — на экране всех каналов был выставлен портрет Влада, перетянутый в углу черной траурной лентой.

К телевизионщикам в Останкино приехал сам президент — понял, что эту публику надо успокоить, ибо если они выйдут из повиновения, то запросто сметут не только преданных его соратников, окопавшихся ныне в Кремле, но и его самого. Конечно, он не сдастся, как не сдался в 1993 году, при противостоянии с Верховным Советом, если что — выведет грачевских десантников и танки, подкрепит армию милицейскими частями быстрого реагирования, с такими силами он скрутит любого… Но повторения 1993 года Ельцину не хотелось. Популярности это не прибавит, рейтинг же зашкалит за нижним пределом. Ох, противное же словечко возникло в горбачевскую пору — «рейтинг», и кто его только выдумал! Этому «просветителю» надо оторвать вообще все, что растет ниже носа.

От президента исходил аромат то ли затейливого, непривычного для простого человека парфюма, то ли дорогого пития — водки, настоянной на редких травах, либо армянского коньяка «Двин», которым любил лакомиться сам Черчилль, — не понять. Но пьян президент не был. Когда он пьян, то взгляд у него темнел, делался отсутствующим, уходил внутрь, словно президент очень внимательно интересовался тем, что у него происходит внутри, и это занимает его гораздо больше, чем разная мелочь, происходящая вне, и тогда события внешнего мира он воспринимал с брезгливостью — это хорошо видно по его лицу.

Впрочем, чего придираться к президенту? Народ пьет не меньше его. Напитки только разные. Президент пьет горькую целебную водочку, настоянную на пятидесяти — шестидесяти целебных травах, — то самое, что надо принимать мензурками, наперстками… Но эта доза не устраивает президента, тут он не должен отставать от народа. А народ… — он пьет бутылками и стаканами, и пьет, конечно, не дорогие настойки — пьет крепкую табуретовку, от которой, если малость перебрать, человек слепнет, на глаза наползает белесая мокрая пленка, и все…