Кто убил профессора Ф.Ф. Белоярцева? История "голубой крови" в зеркале прессы - [34]

Статья была написана подчеркнуто с издевкой, предвзято.

Вот читаю: "…наслышан был, что Генрих Романович… привык к похвалам, к успеху и критику не приемлет". Дальше — прямая речь, цитируется сам Иваницкий: "Мы его создали (имеется в виду препарат). А если в клиниках наплутовали, накрутили — так обращайтесь с претензиями в Минздрав!" Каждый человек говорит своими словами, ТАК Иваницкий сказать не мог, это не его слова. Он сказал иначе: "О результатах клинических испытаний Вам лучше поговорить с клиницистами, они компетентнее". Дальше читаю: "Нет, нашим разговором Г. Иваницкий не обескуражен, держится спокойно, никаких сомнений. Подумаешь, бумажки не так заполнили. Главное — двинули науку вперед, а уж все остальное — не наши печали. Лукавит, ох лукавит Генрих Романович!"

О Белоярцеве — тоже в нехорошем, разумеется, свете, в издевательском тоне. Прямая речь — автор статьи цитирует покойного Феликса. Как же так, ведь он не был с ним знаком, его голоса никогда не слышал! Ведь Феликс уже не может этого опровергнуть! А жена Феликса? А его дети, взрослый уже сын, работающий врачом! Каково им это читать! И рядом — пространные рассуждения о нравственности и морали, высокопарная патетика, Мы-то, пишущие, знаем: к этому прибегают тогда, когда по сути сказать нечего. А читающие как понимают? Те, кто просматривают газеты в метро, в автобусе? Берут, наверное, на веру такое: "нравственные законы не для них писаны. Если способен человек топтать мораль, действовать в обход нравственных норм, душа его чужда высоких помыслов и в основе лежит обыкновенный пошленький эгоизм". Это уже о клиницистах, о тех, кто испытывал препарат. Они названы в статье поименно — Герои Социалистического Труда, лауреаты Ленинских и Государственных премий, академики, профессора. Вот так — смело, невзирая на лица!

Да это же просто "врачи-убийцы", — такое впечатление должен вынести каждый далекий от проблемы читатель. Нечто подобное можно увидеть, подняв газетные подшивки конца сороковых — начала пятидесятых годов.

А вот вопрос в конце статьи: "А понес ли кто-нибудь наказание за самоуправство? Отдан под суд? Снят с поста? Нет, нет и нет".

А вот, наконец и то, ради чего все, по-видимому, писалось: «Кто спорит, "искусственная кровь" нужна, и работу над ней надо, несомненно, продолжать, но не любой ценой. Науку надо делать чистыми руками». Ну, рук Феликса уже не существует. Значит, препарат надо взять из оставшихся "нечистых" и передать в другие — "чистые"?

Кто был инициатором статьи в газете? Может быть, и сам Шерхан…

Госпиталь, где испытывался препарат, направил опровержение в редакцию уважаемого органа, но напечатано оно не было. Не было вообще никакого ответа. Не пришло ответа и на письмо Иваницкого.

Вот фрагмент одного из моих разговоров того времени с ним:

— Генрих Романович, как же препарат, как же производство?

В глазах его загорается огонек:

— Надо, конечно, бороться дальше. Ерунда какая-то: доказываешь очевидное и не можешь доказать. Кстати, меня через неделю вызывают на бюро горкома.

— Зачем?

— Наверное, будут говорить, что я занял неправильную позицию, настаивать, чтобы я признал ошибки. Но что делать, если я считаю, что позиция правильная? Буду стараться убедить…

Однако статья в газете сыграла роль. На бюро Серпуховского горкома Иваницкого исключили из партии.

Никто из работавших с препаратом не отдавал себе до конца отчета, с какой организованной и беспощадной злой волей столкнулись они. Знали, что такая воля существует, но не понимали, как продуманно она действует.

Потом, уже анализируя все, я поражался тому, как четко, можно сказать элегантно, была разыграна вся партия. А тогда еще казалось, что каждый нанесенный удар — последний, что дальше некуда.

Я позвонил Михаилу Ильичу Кузину, директору Института имени Вишневского, академику АМН СССР, чье имя было упомянуто в газете. Он был поражен статьей, журналиста в глаза не видел, обрадовался предложению дать интервью. Когда я приехал, у него уже сидел руководитель отделения хирургии сосудов, член-корреспондент АМН СССР Анатолий Владимирович Покровский. Я записывал беседу на диктофон и приведу стенограмму:

М.И. Кузин: "Я никогда не видел автора статьи и не знаком с ним. Всеобщее возмущение в Институте вызвала беспардонность статьи, отсутствие достоверных фактов, необоснованные обвинения врачей в аморальности, в том, что врачи, которые работали с препаратом, занимались экспериментами на людях. Результат каждой перфузии (переливания — авт.), результат каждой операции с применением препарата для кардиоплегии обсуждался на утренней конференции в институте. Это не было келейно. Вы можете поговорить с любым из сотрудников, вам подтвердят. Ни в одном случае не было ухудшения, ни одному из больных не был нанесен ущерб. У большинства больных был отмечен четкий положительный эффект.

Автор статьи не поговорил ни с одним из больных, которые получали этот препарат, ни с кем из врачей, которые его испытывали, не познакомился с нашей документацией — он ни разу не был в институте. И тем не менее он считал себя вправе предъявлять такое серьезное обвинение всем врачам…"