Кто убил профессора Ф.Ф. Белоярцева? История "голубой крови" в зеркале прессы - [10]

— Отдельные заключения комиссии вообще спорны, — говорит директор Института биофизики Г. Иваницкий. — Некоторые свойства препарата мы считаем его достоинствами, а комиссия — недостатком; другие выводы вытекают из невнимательности проверяющих к первичным документам. Иные упреки относятся вовсе не к нашему препарату, а к перфуколу… По всем пунктам Мы могли бы дать объяснения, но нас лишили возможности защищаться! Например, основной упрек комиссии: мы якобы не исследовали некоторые факты, свидетельствующие о возможной канцерогенности препарата. Но у нас таких фактов нет! Этот вопрос специально изучается Институтом проблем онкологии АН УССР. На сегодняшний день канцерогенная активность перфорана не установлена. Но разработчиков на заключительное заседание комиссии не пригласили, материалы тоже не показали, хоть и обещали, — все сделали келейно втихую.

Приказ Минздрава, последовавший за выводами комиссии, был категоричным по форме и нелогичным по существу: прекратить клинические испытания перфукола и перфторана. Перфукол к этому времени был уже четыре месяца как снят, так что еще одно решение, казалось бы, ни к чему, а перфторан, получается, сняли "за компанию", объединив с перфуколом в "новую группу препаратов", требующих дополнительного изучения.

В любом деле главный вопрос: во имя чего оно? На первый взгляд, запрет Минздрава вызван заботой о здоровье людей. Против доводов о необходимости дополнительных исследований препарата возразить нечего. Важно ли еще тщательнее проверить, есть ли у перфторана канцерогенное, мутагенное (влияние на генетический код) и другое возможное нежелательное воздействие? Разумеется, кто же спорит! Все согласны: людям нужен надежный, по-настоящему безопасный препарат. Не согласны клиницисты лишь с тем, что следует прекратить применение перфторана в острых, критических ситуациях, где безопасность его уже доказана.

— Требования, которые предъявляет к этому кровезаменителю Минздрав, для человека, находящегося на грани гибели, несущественны, — говорит начальник госпиталя имени Н.Н. Бурденко Н. Крылов. — О каких возможных отдаленных последствиях можно думать, когда человека нужно спасать любой ценой сейчас, сию минуту! Считаю, что испытания — хотя бы по жизненным показаниям — нужно продолжать. А требуемые исследования можно вести и параллельно.

Кстати, об этих дополнительных требованиях: странно, что предъявляются они к препарату только сейчас. Новые правила Минздрава, касающиеся испытаний, появились в конце 1983 года. Напомним: перфторан допустили к испытаниям в начале 1984-го. Почти через полтора года (время достаточное, чтобы разобраться и не торопиться) была разрешена вторая, расширенная фаза испытаний. Что же получается: сначала разрешили испытания вопреки собственным рекомендациям, потом запретили — вопреки мнению клиницистов, горячо одобривших препарат…

После телеграммы заместителя министра А. Сафонова о запрещении испытаний перфторана руководители клиник забросали министерство просьбами не делать этого. Ректор Днепропетровского медицинского института, доктор медицинских наук Л. Новицкая-Усенко написала А. Сафонову: "Как врач, как депутат, как человек считаю, что Вы поступаете не по-государственному".

Судить о преимуществах одного препарата перед другим — не наша компетенция, это дело медиков. Мы заинтересованы лишь в том, чтобы при решении подобных конфликтов торжествовали государственные, а не ведомственные интересы.

В данном же случае, как ни крути, получается, что затеяна эта недостойная возня во имя мелких, местнических амбиций. А страдает в конечном счете здравоохранение, тот резерв времени, который дает Минздрав своему институту для "дотягивания" препарата, придержав другой, оплачивается и неспасенными человеческими жизнями, и потерянным приоритетом нашей страны.

Что могло примирить интересы академического и отраслевого институтов?

Совместная работа. Ведь перфторан потому и создали в кратчайший срок, что решали задачу, как говорится всем миром, была программа, общая цель, объединяющая многие институты, лаборатории и производства, у каждого из которых были свои "фирменные" методы и остроумные находки. Проблемы такого масштаба только взаимодействием разных ведомств и могут решаться — розу за лепесток все-таки не удержишь. Минздравовский же Институт гематологии варился в собственном соку. Кстати, профессор Ф. Белоярцев не раз предлагал создателям перфукола работать вместе: что-то полезное можно было позаимствовать друг у друга обеим сторонам. Но сотрудничества не получилось. Вышло соперничество. А в результате — под угрозой вся программа создания отечественного кровезаменителя, которая успешно и быстро развивалась.

В ближайшее время Япония и другие зарубежные страны начнут (если уже не начали) массовый выпуск своих препаратов искусственной крови. В связи с открытием вируса СПИД США ликвидируют значительные запасы своей донорской крови и ускоряют разработку искусственной. Если бы работа по программе "перфторан" продолжалась у нас такими же темпами, через год мы, может быть, тоже имели бы собственную промышленную технологию выпуска кровезаменителя…