Кто убил Паломино Молеро? - [8]

– Так дать вам копию?

«За что ж ты так на нас взъелся-то, в лоб тебя драть, – подумал Литума, – чего ж ты так злобишься-то?»

– Не нужно, господин полковник, – улыбнулся лейтенант, – справка у нас имеется.

– Ну тогда в чем дело? – поднял бровь полковник. Он явно терял терпение. – Какое вам еще нужно содействие? В справке указаны все сведения о рядовом Молеро, какими мы располагаем. Я сам проводил дознание в его роте: никто его не видел, никто не знает мотивов убийства и не представляет, кто мог его совершить. О происшествии я подал рапорт, у командования ко мне претензий нет. А у вас, как видно, есть. Что ж, это дело ваше. Личный состав базы в преступлении не замешан, и расследовать здесь больше нечего. Молеро был по характеру замкнутым, близко ни с кем не сошелся, о себе ничего не рассказывал. Друзей у него не было, да и врагов тоже. По отзывам ротного, учебный материал усваивал туго – может быть, потому он и решил дезертировать. Вам следует искать в городе – найдите тех, с кем он встречался до того, как погиб. Здесь вы только время потеряете – свое, лейтенант, и мое. А я такой роскоши себе позволить не могу. Интересно, думал Литума, смутит ли Сильву этот непререкаемый тон, заставит ли он его убраться с базы? Однако лейтенант не двинулся с места.

– Мы бы не стали вас беспокоить, господин полковник, не будь у нас веских оснований. – Лейтенант стоял навытяжку, но говорил очень спокойно и неторопливо.

Серые маленькие глазки заморгали, и на лице полковника появилось подобие улыбки.

– С этого надо было начинать.

– Моему помощнику удалось кое-что разузнать в Пиуре.

Литуме показалось, что полковник чуть покраснел. Он чувствовал себя совершенно сбитым с толку и боялся, что не сможет доложить внятно и коротко человеку, настроенному так враждебно. Но делать было нечего, и, пересилив себя, он заговорил. Выяснилось, что Паломино Молеро призыву на военную службу не подлежал, однако завербовался в армию, потому что, как утверждает мать, для него это был вопрос жизни. Тут Литума передохнул. Слушал ли его полковник? Он со смешанным выражением недовольства и благосклонности разглядывал фотографию дочери. За спиной у нее виднелись песчаные дюны, какие-то деревья.

– Что значит «вопрос жизни»? – повернулся к нему полковник.

– Мы надеялись выяснить это здесь, – вмешался лейтенант Сильва. – Надеялись понять, почему он должен был так спешно покинуть Пиуру.

«Что он, лейтенант мой, рехнулся, что ли? – подумал Литума. – Или неприязненный тон полковника так на него подействовал?»

Командир авиабазы неотрывно глядел на лейтенанта, точно рассматривая какой-то прыщичек у него на носу, и под взглядом этим уши лейтенанта вспыхнули. Однако он не выказал ни малейшего волнения да и вообще никаких чувств и бестрепетно ждал, когда полковник соблаговолит ответить.

– Неужели мы не указали бы это в справке, если бы располагали подобными сведениями, – раздельно, словно говорил с иностранцем или слабоумным, произнес полковник. – Неужели вы думаете, что если бы мы знали об опасности, грозящей Молеро, то не уведомили бы полицию?

Поблизости заревел двигатель самолета, и полковнику пришлось замолчать. Рев нарастал, и Литума подумал, что у него сейчас лопнут барабанные перепонки. Но зажать уши он не осмелился.

– Ему удалось установить еще кое-какие факты, – сказал лейтенант, когда рев смолк где-то вдали. Он, казалось, не слышал возмущенных вопросов полковника.

– Ах вот как? – спросил тот, переводя взгляд на Литуму. – И что же именно?

Литума прокашлялся. Злобно-насмешливый взгляд полковника положительно лишал его дара речи.

– Паломино Молеро был очень сильно влюблен, – забормотал полицейский. – Похоже, что…

– Что вы там мямлите? Что на что похоже? Говорите толком!

– Похоже, что любовь эта была такая… противозаконная, – выдавил из себя Литума. – Потому, наверно, он и бежал из Пиуры…

Полковник с каждой минутой все сильней наливался злобой. Литума потерялся вконец, голос его пресекся. Еще полчаса назад все предположения казались ему правдоподобными и вероятными, и лейтенант Сильва соглашался с ним. Но сейчас, под этим недоверчивым и насмешливым взглядом полковника он сам стыдился их.

– Короче говоря, господин полковник, Паломино Молеро должен был опасаться мести ревнивого мужа, – пришел ему на помощь лейтенант. – Именно потому он и завербовался сюда.

Полковник молча смерил обоих взглядом. «Сейчас он нам врежет», – подумал Литума.

– Ну и кто же этот ревнивец? – нарушил наконец молчание полковник.

– Мы и сами хотели бы это знать. Это сразу прояснило бы картину.

– Ах вот как? Вы полагаете, лейтенант, что я осведомлен о любовных шашнях всего рядового и сержантского состава вверенной мне авиабазы? – отделяя слово от слова мучительными паузами, спросил полковник.

– Нет, господин полковник, мы не вас лично имели в виду, – поспешил объясниться Сильва. – Но, может быть, кто-нибудь из товарищей убитого, сосед по койке, скажем…

– Подробности его личной жизни никому не известны, – снова прервал его полковник. – Я ведь сам проводил дознание. Повторяю вам, он был исключительно замкнут и молчалив и никого не посвящал в свои дела. Разве это не указано в справке?