Кто убил лебедей? - [3]

Трактор снизил скорость. Разворачивается… Юра вернулся к себе на сеялку. А мысли все вертятся вокруг ружья. Зачем Марусе ружье? Охотничий сезон закрыт, дичь бить запрещается.

Впереди, в лучах фар, – человек. Руку поднял. Он, Маруся.

Трактор остановился.

– Перекур! – крикнул Петр. – Давай сюда, пацан!

Они собрались возле трактора, присели на корточки с подветренной стороны.

Здесь хорошо, от мотора несет теплом.

Петр распечатал пачку папирос.

– Ого, ленинградский «Беломор»! – Маруся торопливо проглотил еще не разжеванное зерно, протянул к пачке короткие толстые пальцы. – Их даже в городе не всегда достанешь. В прошлом году ехать сюда на уборку – одни «гвоздики» в магазинах. Нынче тоже.

– Брось ты! Скажи – жадничаешь. – Петр то ли шутил, то ли говорил всерьез – не поймешь.

«Маруся был здесь на уборочной». Юра почему-то сразу вспомнил про лебедей.

– Вы в городе кем? – спросил он.

– По медицинской части, – ответил за Марусю Петр и ухмыльнулся почему-то.

Юра удивился:

– Доктор?

Петр рассмеялся. Маруся покосился на него, буркнул торопливо:

– На складе аптечном. – И поспешил сменить тему: – Ты что, не куришь, пацан?

– Нет.

– Вот правильно… – Петр затянулся. Огонек папиросы вспыхнул, на секунду осветил нижнюю часть его скуластого лица. – Одобряю! Я бы мог – тоже бросил. Сплошной расход.

– А тебе как – с выработки или поденно? – поинтересовался Маруся.

– Как всем. За питание только высчитывают.

– Вот придумали! Пацан еще – и как всем.

– Так их же теперь к жизни приближают. А жизнь – это гроши да харчи хороши, – снова ухмыльнулся Петр. – Тебя на кого учат?

– На тракториста.

– Ого! И водить дают?

– А как же! Такой же, ДТ-54. – Юра хлопнул ладонью по горячему капоту. – У меня уже полтора часа на личном счету.

– Хочешь поводить?

Черт возьми, Гришка завтра лопнет от зависти! Самостоятельно водить трактор на севе! Да еще ночью.

– Отчего же, – сдержанно произнес он.

Красная точка описала большой полукруг и исчезла в темноте – Петр щелчком послал от себя недокуренную папиросу.

– Залезай в кабину! Маруся, на место!

– Дай докурить, – проворчал тот.

– На сеялке докуришь…

Юра, волнуясь, сел на место тракториста. Это же не учебный полигон – поле.

Осторожно включил скорость, взялся за рычаги.

– Газу больше… Больше, еще больше, не трусь. Я же вот он, рядом.

Трактор, дрожа и покачиваясь, ползет по пашне. Юра напряженно вглядывается через запыленное ветровое стекло. Тусклая фара с трудом отвоевывает у темноты небольшое пространство впереди трактора.

Только бы не сбиться с прямой! Как Петр угадывает, куда вести? Плохо видно, почти ничего не видно впереди. Черная распаханная земля поглощает весь свет.

Становится жарко. Юра расстегивает стеганку, проводит языком по пересохшим губам.

– Согрелся? – посмеивается Петр. – А ничего, у тебя получается – будь спок!

Прошло еще несколько минут – и Юра совсем освоился. Главное, прямо и прямо.

А Петр – хороший парень. Чтобы кто-нибудь из других трактористов передал управление школьнику! Вдруг огрех? Ему же самому брак запишут: кто велел сажать практиканта за рычаги?

– Знаете, у Маруси ружье на сеялке, – сказал Юра; ему захотелось чем-то отблагодарить тракториста, ну хотя бы доверием.

– Да ну-у, – протянул Петр, и Юра не понял: насмешливо или удивленно.

– Тут у вас в прошлом году лебедей убили на озере…

– Думаешь, он? – сразу догадался Петр. Юра пожал плечами:

– Если он браконьерствует… Такому все равно: лебеди – не лебеди.

– Что-то не замечал я за ним. Но теперь присмотрю, будь спок, – пообещал тракторист. – Это куда же годится – такую красоту стрелять… А они-то хоть вкусные?

Юре снова почудились иронические нотки в его голосе. Повернул голову – нет, он серьезно.

– Не ел.

– Пусти-ка меня. – Петр приподнялся с сиденья. – Видишь, везут семена.

Глубокая ночь. Время тянется медленно, тягуче. Юра то и дело прочищает сошники, нужно, не нужно – разравнивает зерно в ящике.

– Знаешь, который час? – кричит Маруся.

– Нет.

– Скоро два. – Маруся перебрался к нему на сеялку. – Что, зелень, спать охота?

Ложись прямо в ящик, я тут сам за тебя посмотрю. – Зачерпнул горсть зерна и снова жевать.

– Нет. – Юра отодвинулся, не скрывая неприязни.

– Ему по-хорошему, а он – нет! Ну и клюй себе носом, пока с сеялки не брякнешься. А я вот лягу.

Маруся вернулся на свою сеялку. В самом деле, устраивается в ящике. Вот потеха! Как он с брюшком? Ничего, залез, лежит.

А если забьет сошники?.. Тоже работничек! Приехал, называется, помогать совхозу.

Трактор пошел медленнее, остановился.

– Эй, на борту! – крикнул Петр. – Живые – сюда!

Юра со всех ног несется в кабину. Тепло, приятно. Он крякает, трет озябшие руки.

– А Маруся?

– Дрыхнет в ящике.

– Вот Филон! – Петр усмехнулся. – Ну, пацан, считай, норма уже есть. Даже побольше – будь спок!

– Быстро водите!

– А то ползти, как ты… Хочешь еще поводить? До края поля, там машину с зерном подождем. А я пока на сеялках постою.

И вот Юра один в кабине. До конца гона – километра полтора. И все время по прямой. Чтобы точно и ровно.

А если чуть поправить фару? Вот так! Теперь сбоку виден след сеялки. Держаться от него на одном расстоянии – и порядок.

Так легче. Можно даже немного прибавить газ.