Кто ты? - [14]

Когда они с Бернардом добрались до своих мест в ложе, она уже с трудом удерживала на лице приклеенную улыбку. С легким вздохом девушка опустилась в кресло.

Свет погас, и началось представление – попурри из балетных и оперных номеров с самыми известными артистами в главных партиях. Камилла невольно увлеклась, наслаждаясь зрелищем, и лишь навязчивое внимание Бернарда не давало ей до конца расслабиться, смущая и раздражая. Она никак не могла взять в толк: неужто он сам не понимает, что его собачья преданность не просто смешна, но и оскорбительна – и в первую очередь для него самого. Впрочем, в том, что мужчины унижались перед ней, ловя малейшие знаки внимания, была вина и самой Камиллы.

Тем не менее, когда по окончании первого действия Бернард в сотый раз спросил, удобно ли ей сидеть на этом месте, она не выдержала и воскликнула:

– О Господи! Бернард, да замолчишь ты когда-нибудь?

И вдруг впервые за все время отношений с этим влюбленным мальчиком увидела обиду и упрямство на его утонченном лице.

– Ну, да, конечно, – с горечью бросил он. – Я – не он, со мной можно не церемониться!

Брови Камиллы взмыли вверх.

– Ты про кого говоришь? Бернард желчно рассмеялся.

– И ты еще спрашиваешь! Разумеется, про того развязного типа, который ворвался в твой дом в прошлое воскресенье. С ним ты вела себя совсем по-другому. Я всегда бесконечно уважал и ценил тебя, Камилла. Ну, скажи, что ты действовала не по своей воле, уступив его требованиям!

Девушка изумленно взглянула на спутника. Она и представить себе не могла, что со стороны ее разговор с Джерродом Грейсоном мог показаться кому-то сценой ревности.

– Если ты полагаешь, что насилие доставляет мне удовольствие, то глубоко заблуждаешься, – сухо сказала она. – Да, я не стала сопротивляться, но лишь потому, что хотела избежать скандала.

– Тогда совсем другое дело! – просиял Бернард. – А я уж было решил, что ты предпочитаешь иметь дело лишь с теми мужчинами, которые берут, не спрашивая разрешения...

Час от часу не легче! – беспомощно подумала Камилла и сказала притворно строго:

– Что за разговоры, Бернард? Это на тебя совершенно не похоже.

Он порывисто поднялся из кресла.

– Откуда тебе знать, – сказал он сокрушенно. – Ты ведь никогда не воспринимала меня всерьез.

Его слова были чистой правдой. Камилла видела в нем преданного щенка, услужливого раба, но не личность.

– Прости, Бернард! – сокрушенно сказала она. – Ты прав, я вела себя гадко. Мы еще поговорим об этом, но не здесь – потом. Мне нужно сказать тебе что-то очень важное.

Он улыбнулся, но без особой радости в глазах.

– Интересно, и о чем же пойдет речь? Впрочем, зная тебя, можно ожидать чего угодно... Я схожу в буфет. Тебе принести что-нибудь?

Камилла, погрузившаяся в раздумья, вздрогнула.

– Что? Ах, да... Стакан воды, если можно!

– Со льдом, разумеется? – язвительно уточнил он и вышел, прикрыв за собой дверь.

Никогда прежде Камилла не видела своего кавалера в таком состоянии. Чем лучше относишься к человеку, тем скорее он сделает тебе гадость, оскорбленно подумала она. Ей хотелось расстаться с Бернардом спокойно и дружески, но, судя по всему, из этого вряд ли что-то получится.

В дверь тихонько постучали.

– Войдите! – отозвалась она, поправила ожерелье и обернулась.

На пороге стоял Джеррод Грейсон.

Камилле показалось, что она видит дурной сон. Нет, ее не удивило и не напугало появление этого человека. Дело было в другом. Когда мужчина приблизился к ее креслу, она отчетливо увидела, что на лице его нет шрама.

Она побледнела. Это Джеффри. Именно его лицо запечатлелось в ее памяти с того рокового дня, когда она обратилась к Грейсонам с просьбой о помощи.

Он был похож и в то же время не похож на брата. Серые глаза вглядывались в нее настороженно и одновременно нагло. Чрезмерно яркие и чувственные для мужчины губы, растягиваясь в улыбке, выдавали склонность к распутству.

Камиллу замутило. Она вдруг поймала себя на том, что до смерти боится этого человека, сама не понимая почему. Ее охватило непреодолимое желание убежать, скрыться, но гордость, да и просто здравый смысл подсказывали, что не следует выдавать своего смятения.

Джеффри небрежно опустился в кресло Бернарда и откинулся на спинку, забросив ногу за ногу.

– Здравствуйте, Камилла! – обронил он, по-хозяйски оглядывая ее с ног до головы.

Страх по-прежнему владел ею, но, собравшись с силами, она холодно ответила:

– Здравствуйте, Джеффри!

Никогда прежде роль Снежной Королевы не была так к месту, как сейчас. Он расхохотался.

– Итак, мисс Уоррен, вы наконец-то познакомились с моим достопочтенным братцем. Должен вам сказать, дорогая моя, что вы были великолепны. Я никогда не забуду эту сцену в церкви.

У Камиллы тоскливо заныло сердце.

– Так вы там были? – пролепетала она, чувствуя легкую дурноту.

– А то как же! – со смешком ответил он. – Я, знаете ли, большой поклонник семейных традиций. Жаль, что вы не задержались еще немного. Джеррод был вне себя от бешенства, а Кэрол устроила такую истерику... Вы молодчина! Признаюсь, даже я не смог бы придумать более остроумной шутки.

О Господи! – взмолилась Камилла про себя. Как ей хотелось стереть довольную ухмылку с этого наглого лица. Но она заставила себя сдержаться.