Кто твой враг - [14]
А на такой шаг способен лишь отчаянный смельчак, безумец или еврей, который опасается сплоховать. В ту минуту я ненавидел Хорнстейна так, как никого и никогда.
Я бы выбросился, вот какая штука. Как пить дать.
— Это вы зря, — сказала Салли, — откуда вам знать, как бы вы поступили?
— Да потому что я не раз рисовал себе, как попадаю в такой переплет.
— Откуда в вас такая уверенность?
— Я рассудил, что моя жизнь, в общем и целом, дороже жизни тех, кого убил бы при падении мой «спитфайр». Что ни говори, я же опытный летчик-истребитель. Так что сверх всего Хорнстейна я ненавидел еще и потому, что он храбрее меня.
Норман замолчал — можно было подумать, что он дал Салли таблетку и не хочет продолжать, пока она не подействует.
— После того как Хорнстейн разбился, у меня помутилось в голове. Боеприпасы у меня еще оставались, и на аэродром вместе со всеми я не вернулся. Поднялся повыше и тут увидел, что четыре «мессершмитта» направляются восвояси. Я погнался за ними, готов был гнать их до самой Франции, но на полпути по моему крылу забарабанили пули. Два «мессершмитта» летели еще выше меня. Я взмыл, попытался оторваться, но из двигателя повалил черный дым. Огонь проник в кабину — так я разбился.
Рассказывая Салли о Хорнстейне — этим он еще ни с кем не делился, — Норман почувствовал, да и Салли, по-видимому, поняла, что теперь они вправе рассчитывать друг на друга. И она перед ним в долгу.
— Я, пожалуй, пойду.
Салли подошла к Норману, поцеловала в губы. Всего лишь дружески. Норман, похоже, был уязвлен. И Салли, несколько озадаченная, спросила:
— Вы позвоните мне завтра утром?
— Конечно.
— Нет, правда. Вы не просто так это говорите?
— Позвоню с утра пораньше. Обещаю.
Салли стояла у окна, прижавшись рукой и щекой к холодному стеклу: смотрела, как Норман садится в такси. А тут еще небо усыпали звезды и — черт их подери — «мерцали» прямо как в душещипательных романах, а внизу на все лады шумела ночь.
Дома, в Монреале, ее отец сейчас наверняка сидит за письменным столом, строгий, прямой, — у одного локтя «Лузиады»[43], у другого учебник. Мать в гостиной, вяжет и слушает Моцарта, внизу погромыхивает трамвай, их сосед мистер О’Миэрс зовет: «Рос, да поторопись ты. Эд Салливан[44] уже начинает…», в парке парни в спортивных куртках кричат «Эй, красуля», и копчености, и Фрэнки Лейн[45] у Мамаши Хеллер, и зубрежка перед экзаменами, и Шелдон говорит ей: «Раз ты во что бы то ни стало решила уехать в Лондон, видно, тебя не удержать…»
Но ей их недоставало. Ей их уже недоставало.
Салли потушила свет и закурила. Сегодня мне не уснуть, подумала она.
— Хочешь сценарий покруче, — пел Чарли, — обратись к Лоусону лучше. У Лоусона товар штучный.
— Не так громко, — крикнула из спальни Джои.
Как же, как же, подумал Чарли. Не так громко. Интересно, как теперь заговорит эта Суперстервоза. Чарли высунул язык.
— В двадцать два ты поимел мильоны баб, — пел он sotto voce[46], — почему же деньги заработать слаб? Почему б тебе не выкроить полдня и сценарий не сварганить для меня?
Чарли светила работа. Он произвел хорошее впечатление. На него, того и гляди, посыплются приглашения на вечера к Винкельману, Ландису, Джереми и Грейвсу. То-то Джои обрадуется. А Чарли, когда разбогатеет, не станет сквалыжничать, не то что кое-кто из его знакомых.
Деньги, думал Чарли. Чарли нужны были деньги, много денег. Деньги, чтобы содержать родичей Джои, Уоллесов, деньги, чтобы оплачивать учебу Сельмы в театральной школе. Сельма, сестра Джои, была бойка, но с чудинкой. На нем еще висел долг за Сельмину операцию по укорачиванию носа. А что, если Уоллесам в их законопаченные насморком головы взбредет, что им и следующую зиму необходимо провести в Аризоне? (Боже упаси, подумал он.)
— Пусть из Торонто я, — пел Чарли, — но Лондон люблю больше себя. — И он запел во весь голос: — В Лондоне к нам привалит успех. Нос всем утрем, обскачем всех.
— Заработай хотя бы столько, чтобы хватало на жизнь, — сказала, входя в комнату, Джои, — больше мне ничего не надо. Помнишь, что ты говорил, когда впервые приехал в Нью-Йорк?
— Нью-Йорк — дело другое.
— Может, и так, тем не менее… Что это у тебя?
— Письмо, а ну-ка угадай от кого?
— На твоем месте, — сказала Джои, — я не стала бы его читать.
— Я искал карандаш. Уж наверное, я подождал бы, пока Норман уедет, прежде чем копаться в его бумагах.
Джои унесла письмо в кухню, подожгла, пепел бросила в раковину.
— Ты это зачем? — спросил Чарли.
— Чарли, помнишь, как Норман месяцами что ни вечер ходил к нам, а потом надолго исчез? Ты знаешь почему, знаешь же?
Чарли не ответил.
— Знаешь?
— Знаю, Джои, знаю. То есть я знаю, что ты могла бы…
— Ты бы посмотрел, какие безумные письма он мне писал. Но я написала ему, что не могу быть с ним. Никак не могу. Вот какое письмо я сожгла.
— Я люблю тебя, — сказал Чарли. — И полностью тебе доверяю. — Он сгреб ее в охапку, оторвал от пола. — Знаешь, кем я вот-вот стану? Не меньшей фигурой, чем ирландский Шон О’Кейси[47].
Джои рассмеялась. Расцеловала его.
Дверь открылась.
— Здравствуйте, — весело приветствовал их Норман. — Не легли еще?
Джои высвободилась из рук Чарли.
Замечательный канадский прозаик Мордехай Рихлер (1931–2001) (его книги «Кто твой враг», «Улица», «Всадник с улицы Сент-Урбан», «Версия Барни» переведены на русский) не менее замечательный эссеист. Темы эссе, собранных в этой книге, самые разные, но о чем бы ни рассказывал Рихлер: о своем послевоенном детстве, о гангстерах, о воротилах киноиндустрии и бизнеса, о времяпрепровождении среднего класса в Америке, везде он ищет, как пишут критики, ответ на еврейский вопрос, который задает себе каждое поколение.Читать эссе Рихлера, в которых лиризм соседствует с сарказмом, обличение с состраданием, всегда увлекательно.
Словом «игра» определяется и жанр романа Рихлера, и его творческий метод. Рихлер тяготеет к трагифарсовому письму, роман написан в лучших традициях англо-американской литературы смеха — не случайно автор стал лауреатом престижной в Канаде премии имени замечательного юмориста и теоретика юмора Стивена Ликока. Рихлер-Панофски владеет юмором на любой вкус — броским, изысканным, «черным». «Версия Барни» изобилует остротами, шутками, каламбурами, злыми и меткими карикатурами, читается как «современная комедия», демонстрируя обширную галерею современных каприччос — ловчил, проходимцев, жуиров, пьяниц, продажных политиков, оборотистых коммерсантов, графоманов, подкупленных следователей и адвокатов, чудаков, безумцев, экстремистов.
Покупая книгу, мы не столь часто задумываемся о том, какой путь прошла авторская рукопись, прежде чем занять свое место на витрине.Взаимоотношения между писателем и редактором, конкуренция издательств, рекламные туры — вот лишь некоторые составляющие литературной кухни, которые, как правило, скрыты от читателя, притом что зачастую именно они определяют, получит книга всеобщее признание или останется незамеченной.
В своей автобиографической книге один из самых известных канадских писателей с пронзительным лиризмом и юмором рассказывает об улице своего детства, где во время второй мировой войны росли и взрослели он и его друзья, потомки еврейских иммигрантов из разных стран Европы.
Мордехай Рихлер (1931–2001) — один из самых известных в мире канадских писателей. Его книги — «Кто твой враг», «Улица», «Версия Барни» — пользуются успехом и в России.Жизнь Джейка Херша, молодого канадца, уехавшего в Англию, чтобы стать режиссером, складывается вроде бы удачно: он востребован, благополучен, у него прекрасная семья. Но Джейку с детства не дает покоя одна мечта — мечта еврея диаспоры после ужасов Холокоста, после погромов и унижений — найти мстителя (Джейк именует его Всадником с улицы Сент-Урбан), который отплатит всем антисемитам, и главное — Менгеле, Доктору Смерть.
Рассказ о людях, живших в Китае во времена культурной революции, и об их детях, среди которых оказались и студенты, вышедшие в 1989 году с протестами на площадь Тяньаньмэнь. В центре повествования две молодые женщины Мари Цзян и Ай Мин. Мари уже много лет живет в Ванкувере и пытается воссоздать историю семьи. Вместе с ней читатель узнает, что выпало на долю ее отца, талантливого пианиста Цзян Кая, отца Ай Мин Воробушка и юной скрипачки Чжу Ли, и как их судьбы отразились на жизни следующего поколения.
Художественные поиски молодого, но уже известного прозаика и драматурга Мати Унта привнесли в современную эстонскую прозу жанровое разнообразие, тонкий психологизм, лирическую интонацию. Произведения, составившие новую книгу писателя, посвящены нашему современнику и отмечены углубленно психологическим проникновением в его духовный мир. Герои книги различны по характерам, профессиям, возрасту, они размышляют над многими вопросами: о счастье, о долге человека перед человеком, о взаимоотношениях в семье, о радости творчества.
Книга Алекпера Алиева «Артуш и Заур», рассказывающая историю любви между азербайджанцем и армянином и их разлуки из-за карабхского конфликта, была издана тиражом 500 экземпляров. За месяц было продано 150 книг.В интервью Русской службе Би-би-си автор романа отметил, что это рекордный тираж для Азербайджана. «Это смешно, но это хороший тираж для нечитающего Азербайджана. Такого в Азербайджане не было уже двадцать лет», — рассказал Алиев, добавив, что 150 проданных экземпляров — это тоже большой успех.Книга стала предметом бурного обсуждения в Азербайджане.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
Действие романа «Земля» выдающейся корейской писательницы Пак Кён Ри разворачивается в конце 19 века. Главная героиня — Со Хи, дочь дворянина. Её судьба тесно переплетена с судьбой обитателей деревни Пхёнсари, затерянной среди гор. В жизни людей проявляется извечное человеческое — простые желания, любовь, ненависть, несбывшиеся мечты, зависть, боль, чистота помыслов, корысть, бессребреничество… А еще взору читателя предстанет картина своеобразной, самобытной национальной культуры народа, идущая с глубины веков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.