Кто-то вроде тебя - [8]

Так что мама вернулась от Ирмы с горой новой информации и грустью на лице, приготовила мне завтрак, а затем села напротив меня с чашечкой кофе, улыбаясь, словно ждала чего-то.

Как будто Майкл Шервуд был всего лишь подстригателем лужаек и честным продавцом!..

- Так во сколько служба? – поинтересовалась Мэрион, доставая пачку Мальборо.

- В одиннадцать.

Она зажгла сигарету.

- У нас сегодня много заказов, но я постараюсь прийти. Хорошо?

- Хорошо, - отозвалась Скарлетт.

Мэрион работала в гламурном магазине фотографии «Fabulous You» в местном торговом центре. Она наносила макияж и подбирала одежду, чтобы девушки (как правило, приходили именно они) могли быть уверены, что фотография, которую они подарят своему мужу или парню, будет восхитительна. Сорок часов в неделю Мэрион наносила чересчур много помады на лица домохозяек и девочек-подростков, которые затем позировали, пытаясь стать хоть чуточку похожими на моделей из агентства «Lakeview Models». Эта работа была действительно непростой, потому что каждый раз «исходные материалы» были разными. Мэрион часто говорила, что ей чудом удается подобрать подходящий консилер или хорошие румяна.

Мэрион отодвинула стул, провела рукой по волосам. У нее было то же лицо, что у Скарлетт – круглое, с красивыми зелеными глазами, но, в отличие от дочери, она была блондинкой (хотя все равно осветляла волосы каждый месяц). Она постоянно курила, красила ногти в ярко-красный цвет и владела большим количеством нижнего белья, чем «Victoria`s Secret». Когда я впервые увидела ее в день их со Скарлетт переезда, Мэрион флиртовала с грузчиками, нарядившись в штаны, как у исполнителей танцев в стиле хип-хоп, и короткий топ, украшенный макраме, открывавший ее живот. Каблуки ее туфель были никак не меньше четырех дюймов (* примерно 11-12 сантиметров). Она не была похожа на мою маму, она не была похожа на чью-либо маму вообще. Мне тогда она показалась куклой Барби – и с тех пор притягивала к себе мой взгляд.

- Ладно, - Мэрион встала и потрепала Скарлетт по голове, проходя мимо. – Надо приготовиться к кислым минам. Вы, девочки, позвоните, если я буду нужна.

- Хорошо, - снова сказала Скарлетт, зачерпывая ложкой еще хлопьев.

- Пока, Мэрион, - крикнула я.

- Она не придет, - произнесла Скарлетт, как только Мэрион отошла достаточно далеко и не могла нас слышать.

- Почему нет?

- Похороны ее «убивают», - подруга положила ложку в миску, закончив есть. – У Мэрион есть оправдание на все случаи жизни.

Затем мы поднялись наверх, чтобы собраться. Я села на край кровати Скарлетт, отодвинув журналы и листочки, под которыми было скрыто практически все покрывало. Подруга открыла шкаф и сцепила руки в замок, выбирая. Мэрион прокричала «Пока, девочки!» снизу, и входная дверь захлопнулась, а затем мы услышали, как заводится мотор ее машины и она отъезжает от дома. Из окна над кроватью Скарлетт я могла увидеть маму, сидевшую на террасе с кофе и читающую газету. Когда Мэрион проезжала мимо, мама помахала, улыбнулась своей «соседской улыбкой» и вернулась к чтению.

- Ненавижу это, - внезапно сказала Скарлетт, доставая из шкафа синее платье с белыми полосами в морском стиле. – У меня нет ничего, что хоть немного бы подходило.

- Ты можешь надеть мое платье двенадцатилетки, - предложила я, и она скорчила рожицу.

- Наверное, у Мэрион что-нибудь есть, - подруга развернулась и вышла из комнаты. Гардероб Мэрион был легендой: она обожала моду и скупала буквально все, что ей нравилось.

Я включила радио, стоящее на полочке над кроватью, откинулась на спину и закрыла глаза. Половину своей жизни я провела именно здесь, в комнате Скарлетт, то сидя у окна, то валяясь на кровати, читая журналы или болтая обо всем на свете, выбирая платья для выпускного или обсуждая проблемы с мальчиками. Рядом с окном висела еще одна полка, уставленная фотографиями: вот мы со Скарлетт на пляже два года назад, стоим в одинаковых бескозырках и отдаем честь, смеясь в камеру. А вот старая школьная фотография Мэрион, ей здесь восемнадцать. И, наконец, последняя фотография, самая новая, пока еще без рамки: Скарлетт и Майкл на озере. Когда я уезжала в Сестринский лагерь, подруга поставила фотографию на видное место.

Я почувствовала, как что-то твердое уперлось мне в спину, и повернулась, чтобы убрать это. «Этим» оказался ботинок на толстой подошве, который я почему-то не смогла сдвинуть без усилия. Тогда я села и потянула снова, удивляясь, что Скарлетт вообще носит такое. Я уже почти собралась позвать ее, когда ботинок вдруг ожил в моих руках и дернулся сам по себе, после чего вся кровать пришла в движение. Откуда-то появились руки и ноги, словно поверхность подо мной внезапно ожила, стряхивая журналы и листочки. И вот, наконец, я оказалась лицом к лицу с Мэйконом Фокнером.

Он удивленно огляделся, словно не был уверен, что точно знает, где находится. Его светлые волосы были взъерошены, при ближайшем рассмотрении я заметила три серебристых обруча в одном ухе.

- Что… – начал он, садясь прямо и моргая. Один из листков упал на его руку. – Где Скарлетт?

- Здесь, внизу, - машинально ответила я, указывая на дверь.