Кто-то смеется - [2]

— Чтобы потом друг другу изменять, да?

— Такова человеческая природа, и от нее никуда не денешься, — обреченно сказал Петя.

— Скажите, пожалуйста, да ты у нас, оказывается, Ницше!

Леля вскочила с дивана, сверкнув на мгновение узкой белой полоской трусиков из-под короткой джинсовой юбки.

— Просто я не питаю иллюзий относительно человеческого рода.

— Думаешь, я их питаю? Только я знаю одно: семейная жизнь гробница для любви. Это не понимают дураки вроде тебя и моей старшей сестрички. — Она подошла к зеркалу на стене и, выгнув колесом свою и без того крутую попку, провела по ней обеими руками. — Сексуальная ты, Ленка, девочка. Очень даже сексуальная. А ты что думаешь? — спросила она, обращаясь к Пете.

— Очень… — промямлил он.

— У меня фигура получше, чем у Ксюшки, хоть она и крутила свои тулупы и прочие фуэте. У меня полный третий номер, а у Ксюшки недоразвитый второй. Петуня, тебе нравятся девушки с большим бюстом?

— Нравятся. Только не называй меня этим глупым прозвищем.

— Борька этот тоже какой-то недоразвитый. — Леля подняла обеими руками свои длинные темно-пепельные волосы и заколола на макушке шпилькой. — И никаким он карате не занимался. Мне кажется, он врет.

— У него правильные пропорции. Когда я делал этюд с его обнаженного торса…

— Подумаешь, пропорции. В мужчине не это главное.

Она замолчала, вспомнив сцену, которую подсмотрела зимой. Леля тряхнула головой, отгоняя воспоминания, но картинка, запечатленная в памяти, была не просто отчетливой — она казалась нестерпимой до боли.

…Ксюша сидела на коленях у Бориса, широко расставив ноги. Она была спиной к двери и потому не заметила появившуюся на пороге сестру. Волосы Ксюши свисали до самого пола и колыхались в такт ее мерным движениям. В этом колыхании было что-то загадочное, манящее, влекущее. Леля не могла отвести глаз, ноги точно к полу приросли. Как вдруг Борис открыл глаза, и их взгляды на секунду встретились…

— Что с тобой? Призрак увидела? — услыхала она где-то рядом Петин голос.

Она ухватилась за спинку стула и медленно открыла глаза.

— Ты увидела призрак? — допытывался Петя.

— Чепуха. Я не верю в эту чушь.

— А я верю. И мне бы очень хотелось написать привидение. Прозрачная тень скользит по дому. Это даже не тень, а контуры человеческой одежды. А внутри пустота. Мы сидим за обеденным столом с сосредоточенно земными лицами, а эта тень…

— Их время наступает, когда мы спим.

— Я в этом не уверен. Иногда, когда я беру в руки скрипку, мне начинает казаться, что я в комнате не один. Я чувствую, что кто-то невидимый хочет мне что-то сказать.

— Абсурд! — Леля решительно затрясла головой. — Ты перегрелся на солнышке, Петуня.

— Ну вот опять!

Леля протянула руку, взъерошила Петины вихры, приподнявшись, чмокнула его в щеку.

— Не обижайся. И когда состоится торжественная встреча?

— Завтра в одиннадцать тридцать в аэропорту. Виталик с мамой поедут их встречать.

— Я тоже хочу поехать. Я соскучилась по Ксюше.

— У них большой багаж. Ты не поместишься в машине.

— Но я хочу. Большой багаж, говоришь? Откуда ты знаешь?

— От Виталика. Они собираются отпраздновать здесь свое бракосочетание. Думаю, торжество состоится на лужайке у озера. Это будет очень красивое зрелище. Надо, чтоб горели факелы, а все дамы были в длинных платьях. Еще я слышал, они привезут обои под шелк и зеркало в спальню. Наверное, они проведут здесь медовый месяц.

Леля презрительно пожала плечами.

— Они давно живут вместе. И про это все на свете знают. Зачем устраивать цирк?

— Но это так красиво. Праздник у озера, спальня с зеркалом на потолке, обои под шелк… Я обязательно напишу интерьер их спальни. Обожаю писать интерьеры.

— Показуха — вот что это.

Ее щеки вспыхнули недобрым румянцем. Она сама не знала, почему так злится.

— Ты красивая, — вдруг сказал Петя. — Тебе идет, когда ты сердишься.

Она истерично расхохоталась и плюхнулась с размаху на диван.

— Ксюшка!.. Ой, не могу! Она думает, этот… Борис… Господи, ну почему она такая дуреха?

— Потому что она его любит. И вовсе она не дуреха. Он очень хотел, чтоб они поженились. И Ксеня сделала это ради него.

— Надо же, какая жертвенность. Моя старшая сестра превратилась в тряпку. А ведь раньше у нее был характер тверже алмаза. Я так любила Ксюшку за то, что у нее был такой характер.

Леля сложила руки на груди и уставилась в потолок. Ее глаза отыскали планету Венера, которую символизировала собой стройная гибкая женщина в прозрачном хитоне. Два года назад Петя увлекался Космосом и астрономией, и потолок на веранде стал живописным воплощением его фантазий. В Венере Леля узнала себя. С тех пор ее тело налилось и приобрело соблазнительно округлые формы. На Венеру теперь больше была похожа ее старшая сестра Ксения, обладавшая фигурой недоразвитого тинэйджера. Она пошла в мать — их мать до конца жизни сохранила хрупкую девичью фигуру.

— Ты видел ее? — вдруг спросила Леля, опершись на локти и глядя на Петю в упор. — Когда?

Он понял ее.

— Сегодня ночью. Она мне часто снится, хоть я и не был с ней знаком.

— Врешь. Отец встречался с Милкой, еще когда мама была жива. Мне рассказала об этом Шура-Колобок.

— Я могу поклясться тебе, что никогда не видел твою маму живой. — Петя сложил на груди свои большие неуклюжие руки и посмотрел на Лелю торжественно и печально. Потом он поднял глаза и отыскал на потолке Венеру. — Помнишь, я еще два года назад сказал: это она. Ты была тогда так похожа на нее. Теперь ты стала другой.