Кто тебя предал? - [14]

— Сколько лет вашему заместителю Эриху Энгелю и как он выглядит? — спрашиваю я.

— Гауптштурмфюрер Эрих Энгель,— по-военному рапортовал Крауз,— руководил рефератом «А» в моем четвертом отделе, то есть, собственно, в гестапо, и был первым моим заместителем. Он «разрабатывал» коммунистов, социал-демократов, партизан и вел борьбу с актами саботажа. Сейчас ему тридцать семь — тридцать восемь. Рост метр шестьдесят восемь сантиметров; плотен, мускулист. Волосы зачесывает назад, блондин. Глаза карие с зеленоватым оттенком, полное круглое лицо. Особенных примет нет.

— Как и у вас?

— Яволь! Как и у меня.— И, осклабившись, добавил: — При такой внешности легче работать. Меньше бросаемся в глаза...

— Где сейчас Энгель?

— В июле тысяча девятьсот сорок четвертого года перед вступлением советских войск во Львов уехал в город Кассель, его сменил штурмбанфюрер СС и уголовный советник Дергахе. Из Вены...

Теперь я решился действовать в открытую.

— Скажите, Крауз... Дело Иванны Ставничей вел Энгель?

— И Энгель, и Альфред Дитц,— услужливо ответил Крауз.— О, это было крупное дело Ставничей! Я не мог им непосредственно заниматься, потому что мне была поручена разработка деятельности «Народной гвардии Ивана Франко».

— Но вы сами хорошо знаете подробности дела Ставничей?

— Яволь! — Крауз привстал и щелкнул каблуками. Такое открытие было для меня неожиданностью. Думалось, Крауз будет запираться, сваливать все на других своих коллег, говорить, что ему неизвестна подлинная фамилия девушки, носившей сутану. А он проявлял полную готовность рассказать все, что связано с трагической судьбой Иванны — дочери Теодозия Ставничего.

ГЕРЕТЕ НУЖНА ЖЕНА

Еще в то время когда Питер Христиан Крауз вылавливал коммунистов в огромном портовом Гамбурге и тайно готовил шпионов для засылки их в Польшу, отец Теодозий сидел на приходстве в селе Тулиголовы, вблизи реки Сан. Его парафия[3] была расположена рядом с причудливой деревянной церквушкой бойковской архитектуры. Окруженная смереками — пихтами, уже много лет простояла эта церковь на окраине местечка, рядом с приходским каменным домом, где жили Ставничие.

Была у вдовца Ставничего единственная и любимая им дочь Иванна, смуглая девушка с умными глубокими глазами и нравом открытым, простым и честным. Иванна с

отличием окончила гимназию в Перемышле, несколько раз безуспешно пыталась пробиться в Львовский университет, названный именем короля Яна Казимира. Ей вежливо отвечали, что все места уже заполнены. Но Иванна прекрасно понимала, в чем заключалась подлинная причина отказа. Правительство довоенной Польши вовсе не было заинтересовано давать высшее образование украинцам, которых оно презрительно называло «хлопами». Украинцы побогаче уезжали учиться кто в Чехословакию, кто в Вену, кто во Францию.

Приход же отца Теодозия был бедным, село небольшое, полунищее, недаром и звалось оно Тулиголовы. Послать дочку за границу у Ставничего никакой возможности не было. Надо было отбросить мечту о том, чтобы стать врачом, педагогом или агрономом. Оставалась у Иванны одна доля — замужество.

Всем в округе было понятно, что такая красивая и смышленая девушка, как Иванна, не засидится долго в невестах. И действительно. Роман Герета, семинарист из Львова, уроженец соседнего села Нижние Перетоки, сын тамошнего униатского священника, стал частым гостем па-рафии отца Теодозия. Высокий, стройный, настоящий под-карпатский «легинь», как звали здесь красивых парубков, Роман Герета большую часть своих каникул проводил в Тулиголовах. Несмотря на то что и его отец был священником и села их стояли почти впритык друг к другу, богослов Роман охотнее помогал править службу отцу Теодозию, часто дирижировал там сельским хором, выполнял обязанности регента маленькой деревянной сельской церквушки. Когда Ставничему нездоровилось, Герета читал за него вслух Евангелие, продавал и тушил свечи, помогал вести церковные книги, регистрируя рождения, свадьбы и похороны прихожан.

Было очевидно: Роман всеми силами старается завоевать симпатии старого священника и таким путем добиться расположения дочери. Герета рассказывал отцу Теодозию, как благосклонно относится к нему глава всей униатской церкви в Западной Украине, седобородый «князь церкви», митрополит и граф Андрей Шептицкий. Он намекал Теодозию, что митрополит даст ему после окончания семинарии богатый приход где-либо под Львовом, а не в такой дыре, как нищие Тулиголовы.

Когда же Роман Герета оставался наедине с Иванной, он заглядывал в ее темные глубокие глаза, напевал под гитару украинские песни.

А однажды он послал Иванне из Львова стихотворение, .написанное им на отличной веленевой бумаге ровным номерком прилежного семинариста.

               У місці далекім, понурім,

               Часами страждає душа.

               Одна лиш подруга, смерека.

               Самітна і горда, як я!

               І плачут дві душі самітні

               При битій доріжці в саді,

               Та казку минулу так любу

               Про гори говорять собі...

Иванну растрогало это стихотворение об одинокой смереке-пихте, с которой Роман сравнивал себя. Молодой богослов, которого она про себя тайно называла «мій Ромцю», оказывается, еще и поэт. Где было знать доверчивой девушке, что Ромцю совсем не так простодушен, как ей казалось. И меньше всего она могла предполагать, что еще на ртором курсе семипарии Герета был принят в тайную организацию украинских фашистов — ОУН, руководимую из Гитлеровского Берлина, что вперемежку с чтением Евангелия и других священных книг Роман по ночам штудирует «евангелие» Адольфа Гитлера — «Майн Кампф». Свято веря проповедям Шептицкого, что «никакого фашизма в природе нет», «поэт» учился у этого седобородого пророка лютой ненависти к коммунизму.