Кто там стучится в дверь? - [14]

Песковский привез с собой из Терезендорфа чемодан книг, среди которых можно было найти сочинения Клаузевица, «Войну и мир», однотомник Гете на немецком языке и два тома воспоминаний близкой приятельницы Распутина — Вырубовой (оба тома были конфискованы бдительным дневальным и в тот же день пошли по рукам среднего комсостава). Имел Песковский грамоту «за третье место в зональных соревнованиях школьников по стрельбе из малокалиберного оружия», плоские черные часы — подарок отцу от Велиева, а еще черту, которая сразу же бросалась в глаза его новым товарищам, — этот гражданин восемнадцати лет обладал независимым характером и своим собственным взглядом если не на все, то почти на все события и явления окружающей его жизни, равно как и на людей, когда-либо что-либо сотворивших и тем вошедших в историю. Он мог одинаково безапелляционно рассуждать о том, как должен был играть бакинский «Темп», чтобы не пропустить в матче с московским «Локомотивом» четыре мяча, по какой стене следует совершить первое восхождение на еще не покоренный Эверест, где и на какую насадку ловить бычков в час досуга и как спать одним глазом на лекциях по военной истории, которые читал молодой преподаватель, боявшийся оторваться от учебника.

Как правило, люди с таким характером редко имеют друзей, и новые знакомые Песковского не понимали, чем привлекает он лопоухого и плечистого Пантелеева, тоже приехавшего из Терезендорфа, — парня обстоятельного, неспешного и усердного. Уж кто-кто, а Станислав Пантелеев должен был хорошо знать, что такому, как Песковский, если он не изменится, будет трудно в жизни, в особенности в той, которую он выбрал...

Эту мысль первый раз выразил вслух инструктор стрелкового дела Ариф Ашрафи.

Инструктор был невелик ростом, слегка кривоног, чтил порядок и дисциплину, шуток не любил. А это значило, что звезды на небе расположились неблагоприятно к молодому человеку по имени Евграф Песковский, что рано или поздно судьба столкнет его с инструктором, а искры, которые возникнут при этом, будут мало напоминать праздничные бенгальские огни. Однажды, заставив слушателей по нескольку раз разобрать и собрать учебные наганы, Ашрафи придирчиво прошелся вдоль столов, а потом, построив группу, спросил:

— Ихто мине скажит, зачем нужин нам этот ривельверт по имени наган, какие задачи можно решать, имея на руках вышеназванный оружие?

Если бы дело происходило в Терезендорфе, Песковский не удержался бы и попросил преподавателя перевести вопрос на русский язык, здесь же была школа со своими порядками и строгой дисциплиной. Но какой-то бес уже вселился в Евграфа. Услышав вопрос, он вызвался ответить первым.

— По-моему, этот револьвер по имени наган бывает нужен только кинорежиссерам, которые ставят военные фильмы, еще артистам, которые в них заняты. А на войне от него пользы мало, разве что с врагом нос к носу столкнешься. Попасть из нагана по движущейся цели практически невозможно. Это, повторяю, только в кино герои попадают с первого раза, в «Красных дьяволятах» например. Тугой спусковой крючок не позволяет вести прицельной стрельбы, не случайно в армиях зарубежных стран на смену этому оружию пришло другое, с иными конструкторскими и боевыми характеристиками. Думаю, что и в нашей армии наган доживает последние дни.

Инструктор не перебил, дал высказаться до конца. Только слегка покраснел от одной мысли, что ему приходится иметь дело с таким недисциплинированным и болтливым слушателем, ни черта не понимающим в деле.

Ашрафи начал спокойно, мысленно дав зарок не сбиться на повышенный тон:

— Ты ишто думишь, ты адин здесь умни, а другие кургом дураки, да? Ты адин ифсе знаишь, а во всей нашей армии нихто больше не знает, да, какой это оружие? Товарищ Ворошилов Клим тоже не знает, да? Ты не читал в газете, как он сам стириляет из эти наган? Не читал, да? Ишто, газет ваабще не читаешь? Читаешь? Может, не ифсе понимаишь, так и скажи, тебе другие, боли грамотни, помогут разбираться. Так вот, слуши, товарищ Ворошилов присутствовал на стирельбах в адной части, и там адин командир пилохо стирилял, он, когда товарища Ворошилова увидел, исказал, ишто пилохо ривольверт стириляет, пилохой папался наган. Тогда товарищ Ворошилов испокойно визял этот наган и почти ифсе пули на сентр послал. Ясна? Понятна? Теперь, пажалиста, если тибе эта ни трудна, будь добри, вазми семь боевых патронов и покажи, как ты умеешь стирилять и пачему тебе этот наган так не ниравися.

— Слушатель Песковский получил семь боевых патронов для выполнения учебных стрельб. Разрешите начать?

— Разрешаю.

— Можно обратиться с дополнительным вопросом, товарищ инструктор?

— Можно.

— А что, если я вызову вас на соревнование кто больше выбьет, не рассердитесь? — И тихо добавил: — Я готов поставить эти часы. Согласны?

Ариф Ашрафи с презрением ответил:

— Я по ифсем пиравилам должен сичас вышивирнуть тибя из строя и обратиться с рапортум на имя начальника. Если ты свой характир не изменишь, то из тебя, извините, товарищи, хреновий будет разведчик. Напишу рапорт, тебя пашлют чистить уборни. Кагда кончишь учиться, залатой ротой командовать сможешь. Справку тибе дадут. Харашо будит, да?