Кто такая Айн Рэнд? - [16]

Рэнд нисколько не сомневалась в том, что к ней пришла большая любовь. Однако симпатичный незнакомец исчез так же быстро, как и появился, и где искать его, она не знала. Тоска по родине, одиночество, страх перед будущим – все ее, тщательно подавляемые эмоции прорвались теперь наружу. В течение нескольких месяцев она громко рыдала у себя в спальне, заставляя тревожиться соседок по апартаментам. Потом она снова встретила его – на этот раз в библиотеке на Голливудском бульваре. Они беседовали несколько часов, потом Фрэнк пригласил ее на обед. Начиная с этого момента их отношения развивались медленно, но стабильно. Он забирал ее из Studio Club и вместе они отправлялись в кинотеатр, на прогулку, или же просто куда-нибудь перекусить в компании его братьев – Джо, который также был начинающим актером, и Гарри, который называл себя Ником Картером и работал газетным репортером. Возможно в первый раз за всю свою жизнь Рэнд была столь искренне и всеобъемлюще счастлива. Соседки по общежитию заметили произошедшую с ней перемену – ранее почти всегда мрачная и нелюдимая, теперь Айн посвежела и стала намного общительнее. Фрэнк О’Коннор стал тем мужчиной, который подарил бывшей Алисе Розенбаум ее первый поцелуй. Он стал ее первым – и на долгие годы единственным любовником.

Уроженец маленького городка в Огайо, Фрэнк был третьим из семерых детей, родившихся в семействе набожных католиков. Его отец был сталеваром, а мать – домохозяйкой. Она была властной и амбициозной, помыкала своим слабохарактерным мужемал коголиком, да и детей держала в ежовых рукавицах. После преждевременной смерти матери пятнадцатилетний Фрэнк и трое его братьев покинули родной дом. Они отправились прямиком в Нью-Йорк, где Фрэнк начал сниматься в фильмах. Спустя несколько лет он перебрался на западное побережье, где продолжил свою актерскую карьеру. В этом есть что-то судьбоносное: Фрэнк прибыл в Голливуд в то же самое время, что и Айн Рэнд.

Как и она, он был в восторге от киноиндустрии. «Король королей» был его первой работой в Голливуде, как и у нее. Но на этом общие моменты заканчивались. Айн была прямолинейной и смелой, Фрэнк же не любил много разговаривать, а от конфликтов предпочитал уходить. Его тянуло к сильным женщинам – должно быть, сказывалось влияние матери. Он был заинтригован уверенными суждениями Айн, очарован ее склонностью к интеллектуальным занятиям, и был готов уступить ей лидерство в их отношениях. Ее же пленили его галантные манеры и блистательный внешний вид. Она поклонялась красотам Голливуда, но понимала, что сама она, со своей квадратной челюстью и грубыми чертами лица, никогда не будет причислена к ним. Фрэнк же выглядел как типичный киношный красавчик, и отношения с ним все-таки делали ее в какой-то степени сопричастной.

Личная жизнь налаживалась – но снова начались проблемы финансового характера. Изобретение звукового кинематографа потрясло индустрию до основания. В 1927 году Сесил Блаунт Де-Милль закрыл свою киностудию – и с учетом того, что звуковые ленты теперь преобладали, Рэнд не смогла найти себе новой работы в сфере кино. ДеМилль ушел работать в компанию Paramount – но «Черную икру» он с собой не взял. Ей пришлось перебиваться случайными заработками – далеко не столь престижными, как прежде. Она задолжала за квартиру, ей пришлось начать экономить на еде. Это была совсем не та судьба, на которую она настраивалась, когда прибыла в Нью-Йорк несколькими годами ранее.

С середины 1928 по лето 1929 года – последнее американское лето длинной эпохи процветания перед Великой депрессией – амбициозной юной леди пришлось поработать официанткой, продавщицей в магазине и даже уличной торговкой. Это было тяжелое, неприятное и, возможно, страшное время для нее. В возрасте двадцати двух лет она осталась без стабильной работы в стране, которая все еще была для нее чужой. Раньше она полушутливо хвасталась родне и друзьям, что станет знаменитой через год после того, как приедет в Голливуд – но теперь, когда двери, ведущие к успеху, были перед ней наглухо закрыты, ей стало совсем не до смеха. Ей пришлось одалживать небольшие суммы у своих чикагских родственников, и в течение какого-то времени они даже полностью оплачивали ее проживание в Studio Club. Что хуже всего, теперь законность ее пребывания в Соединенных Штатах оказалась в настоящей опасности. Пока она работала на ДеМилля, режиссер помогал ей продлевать визу, как предусматривал бытовавший в киноиндустрии обычай. Но сейчас, не имея постоянной работы или влиятельного покровителя, она имела все основания начать бояться, что ее дни в Америке сочтены. Положение казалась настолько тяжелым, что однажды мать предложила ей вернуться обратно в Россию – или, по крайней мере, вновь переехать к родственникам в Чикаго. Рэнд, конечно же, отказалась.

Но, даже оказавшись в этой трудной ситуации, Айн не просила Фрэнка о помощи, не желая навешивать на него свои проблемы. Во время свиданий она даже не подавала вида, что ей нелегко живется, держалась столь же уверенно – держалась уверенно, и ничто не выдавало того отчаяния, которое обуревало ее изнутри. Но нереализованные амбиции продолжали снедать ее. Когда страницы газет запестрели сообщениями о шокирующем деле Уильяма Хикмена – юного убийцы, который истязал свою жертву и упоенно хвастался содеянным, когда его поймали – она, скорее, симпатизировала преступнику, нежели ужасалась тому, что он совершил. Хикмен был для нее воплощением сильной личности, сумевшей вырваться за рамки обыденности. Она представляла его похожим на саму себя – чувствительной натурой, страдающей от непонимания и пренебрежения окружающих.