Кто сильней - боксёр или самбист? - [65]

— Пусть сидят, — улыбнулся Тимур. — Лучше в автобусе сидеть, чем в цугундере на нарах. Правда, Радя? А мы с тобой на площадке сзади «пешком посидим» и всё сами перетрём.

Радик, довольный таким исходом дела и тем, что его опять выделили в старшие, вразвалку прошёл за Тимуром.

За четыре дня до этой поездки, 9 мая, в посёлке были традиционные народные гулянья, посвященные Дню Победы. В году было всего два таких дня: ещё был День шахтёра, который отмечали в конце августа. Обычно ближе к вечеру местный вокально-инструментальный ансамбль «Горняк» устанавливал свою аппаратуру на балконе ДК, и уже подгулявший народ до ночи танцевал на улице, на единственной площади в посёлке, под чутким присмотром каменного Владимира Маяковского. Это было единственное грандиозное по своему масштабу мероприятие весной, в ближайших посёлках были только клубы, да и то постоянно закрытые. Поэтому пацаны со всей округи старались не упустить такой возможности закадрить на бесплатных танцах девчат и заодно помахаться с местными. О времени и месте заранее договаривались через старших. Было и постоянное место драк — заросший парк за Дворцом культуры, место глухое, без всякого освещения. Если в обычные дни на посёлке были только местные разборки, то перед лицом внешней угрозы поселковские пацаны забывали о былых распрях, объединялись в одну сплочённую команду и старались для качества подключить своих боксёров.

Так было и в этот вечер. В самый разгар гулянья среди толпы забегали пацанята с известием, что пришли заозёрские, стоят ватагой за ДК и ждут разборки. Тимур только набрался храбрости пригласить на танец красавицу Лену, которая жила в доме напротив, как ему свистнули Санёк с Валеркой, друзья по боксу. Отказаться от такого дела Тимур просто не мог. Да и, зная, что на днях забреют в войска, подумал, что это последний махач перед армией, который ну никак нельзя было пропустить.

Когда они втроём подошли к месту запланированного мероприятия, народ уже собрался. Глаза привыкли к темноте, и стало видно, что заозёрских чуть больше десятка, а наших было раза в два больше. Обе противоборствующие стороны стояли друг напротив друга и вяло переругивались, кто-то находил в толпе своих знакомых и вспоминал старые обиды. Народ потихоньку заводился! Рыбаки ждали подкрепления, часть заозёрских задержались на точке, торгующей самогоном. Ночи были ещё прохладные, Тимур был в одной рубашке и громко спросил в темноту: «Чё тянем, рыбачки? Слабо один на один махнуться?» Из толпы напротив, чуть пошатываясь, вышел высокий коренастый парень явно за двадцать лет. Это был уже возраст старших, и делать ему здесь было нечего. Парень громко икнул и спросил:

— Это кто тут такой борзый? Выходи один на один!

Это было неправильно, старшие никогда не вмешивались в драки молодых, а только потом проводили разбор полётов, выделяя отличившихся и наказывая ссыкунов. Но качать понятия или давать обратку было уже поздно. Тимур вышел, помахал руками, разогревая мышцы, и встал в стойку. Парень, широко расставив свои длинные руки и дыша перегаром, начал обходить Тимура слева.

— Боксёр, что ли? Ручками помахал. А я самбист! Щас у меня полетишь.

Тимур быстро сделал широкий шаг вперёд и просто ударил прямой правой в челюсть. Удар получился наполовину: во-первых, шаг был слишком широкий и не удалось вложить в удар весь свой вес, а во-вторых, рука была поставлена по диагонали вверх, что тоже смягчило силу удара. Но этого вполне хватило пьяному сопернику. Он упал на спину, перевернулся, попытался встать на колени и с удивлённым возгласом: «Бля-я!» — снова завалился на бок. Это был сигнал к действию! Местные тут же рванули вперёд, перепрыгивая через упавшего врага, а заозёрские не стали ждать атаки явно превосходившего по численности противника и кинулись врассыпную через кусты. На месте схватки остались только Тимур со своим поверженным оппонентом. Парень уже сидел на земле и медленно приходил в себя: держался за челюсть, крутил головой, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте. Боксёр подошёл, подал руку, помог встать, отряхнуться, и спросил:

— Продолжать будем?

— Не-е, харэ.

И они двинулись вместе к свету у арки ДК, переговариваясь на ходу:

— Чем ты меня так вмазал? Вроде в руках ничего и не было?

— Кулаком и дал.

— Пипец! Как молотком въехал. Тебя как зовут?

— Тимур.

— А меня Сом. А по кликухе тебя как?

— Так нет клички.

— Чего так?

— Так вышло.

— Тогда я - Толян Сомов. Поэтому и Сом.

— Нормально! А я думал, у вас там, у заозёрских, у всех рыбьи кликухи.

Оба рассмеялись. Сом, опять схватился за подбородок и на прощанье спросил:

— Слышь, Тимур, у тебя ничё бухнуть-то нет?

— Нет. Да и не пью я совсем.

— Чего так?

— Так вышло.

Сом хотел опять заржать, но быстро передумал, улыбнулся и сказал:

— Ты это, будешь у нас на посёлке — скажи, что Сома знаешь. Ни одна падла не дёрнется. Я ведь, в самом деле, до армии в секцию самбо ходил.

— Базара нет! Да вот только и меня забирают в армию на днях.

— Ёлы-палы! А я уже отслужил. Дальний Восток, танкист, механик-водитель Т-64.

— Везёт тебе, а у меня всё ещё впереди.

— Не гони и не борзей поначалу. И это, сержантов там не бей, никак нельзя! В армии это западло, не поймут. И всё путём будет! После службы найди меня, расскажешь, чё там было, как отслужил. И на этом они распрощались, ещё не зная, что это была их первая и последняя встреча. Тимур всё же отважился и пригласил Лену на танец. После танца предложил проводить её до дому (всё равно же по пути), Леночка для приличия сказала, что пришла с подругами, но уже замёрзла и, наверно, пора уже идти домой. Обрадованный Тимур быстро сбегал за своей курткой, оставленной у знакомой ещё с бараков гардеробщицы тёти Вали, и они с Леной до двух часов ночи гуляли по посёлку. Тимур был счастлив: надо же в один вечер вполне так нормально помахался и такую девушку домой проводил! Даже обещала прийти на проводы. Вот только пальцы правой руки сильно ныли, но это было делом привычным, и Тимур дома быстро заснул.