Кто сеет ветер - [123]
От негодования бледные щеки Чикары сделались опять смугло-розовыми, как во время игры в «ку-ку». Он молча прижался к матери, на руках которой сидел спокойный и даже веселый Хироси, с интересом смотревший на чужих дядей.
Сакура сидела испуганная и взволнованная больше всех. Она хорошо понимала, чем грозит этот обыск. Время было слишком тревожное.
Прижимая к груди малыша, она любовалась его тугим свежим ротиком, ловкими пальчиками, ясным высоким лбом; переводила взгляд с него на Чикару и находила в лице и фигуре старшего сына те же знакомые и любимые ею черты мужа. И именно оттого, что все они были ей одинаково дороги, в ней поднималось смутное чувство протеста и тайной обиды за себя и детей, счастьем и даже жизнью которых муж ее так легко рисковал во имя своей идеи.
Она подумала о его друзьях, которые утром приходили сюда попрощаться с ней и детишками. Они покидали Японию совсем, уезжали в Китай… Веселая, приветливая Сумико ехала вместе с ними. Наль, которого тоже едва ›не замучили пытками вот такие же озверелые от своей страшной службы люди, увозил ее с собой как жену… Сумико сказала, что пароход уходит из Иокогамы сегодня ночью. Как было бы хорошо уехать с ней вместе, забрав ребятишек и мужа!..
Когда обыск кончился, малыш уже спал. Чикара сидел около матери, серьезный и молчаливый, выжидательно поглядывая на полицейских.
«Хорошо, что папы нет дома. Они бы, наверное, арестовали его опять, как тогда осенью. И увели бы снова в тюрьму… А теперь возьмут только рукописи и газеты, и все!» — думал с надеждой мальчик.
Но произошло неожиданное и страшное. После обыска штатский с портфелем подошел к Сакуре и, глядя мимо нее на деревянный жбан с рисом, сказал хмуро:
— Отдайте ребенка женщине. Она посмотрит за ним.
Не оборачиваясь, он показал большим пальцем себе за спину, откуда выглядывала старуха соседка, которую так не любил Чикара за ее постоянные скучные сплетни и глупые проповеди. Полицейские уже ввели ее в кухню.
— А… я? — растерянно спросила Сакура.
Шпик, щурясь, взглянул ей в лицо.
— Вам придется проехаться… с нами! — ответил он колко.
— Куда?…
— В полиции узнаете!
— Но как я могу оставить детей? — возразила она, прижимая к груди малыша и в то же время беспомощно оглядываясь на Чикару. — Если вы хотите арестовать меня, забрать в полицию, то забирайте вместе с детьми. Это будет, во всяком случае, человечнее!
— А это уже наше дело: кого и как арестовывать! Я вам, кажется, ясно сказал… Передавайте ребенка! Не задерживайте людей!
— Да разве вы… люди? — вырвалось вдруг у несчастной матери. — Вы хуже зверей!
Она-захлебнулась в сдавленном плаче. Чикара схватил ее за рукав кимоно и резко выпрямился.
— Не смейте обижать маму! Никуда она не поедет от нас! Сами вы убирайтесь отсюда!.. — крикнул он, запрокидывая голову и обводя полицейских гневным взглядом.
Шпик сделал два быстрых мелких шажка, нагнулся, сильным толчком отбросил старшего сына от матери и, тем же грубым и точным движением выхватив у нее из рук малыша, передал его за спину старухе. Тогда Чикара, не помня себя от запальчивости и обиды за мать, схватил с горячей жаровни щипцы для углей и развернувшейся змейкой бросился с ними на сыщика. Но стоявший у фусума полицейский поймал его за плечо и, придавив, точно прессом, к полу, несколько раз ударил ножнами сабли.
— Пришибу! — крикнул он угрожающе. — Лягушонок!
Побелевшая Сакура умоляюще протянула к жандарму руки.
— Оставьте его… Я иду! — проговорила она с перехваченным дыханием.
Она надела пальто, попросила старуху скорее уложить плачущего Хироси в постель, подошла к старшему сыну и, обнимая его, успокаивающе сказала:
— Не волнуйся, милый. Меня отпустят. Они не имеют права арестовывать невинных людей!.. Смотри, пожалуйста, за Хироси. Бабушке одной будет трудно с ним..
Она прижала Чикару к груди и быстро шепнула:
— Постарайся скорее увидеть Таками-сан! Пусть он предупредит папу.
— Ну-ну, поторапливайтесь! Нам некогда ждать, пока вы тут намилуетесь, — повелительно крикнул шпик.
Сакура поцеловала мальчика, сунула ему в руку свое портмоне и молча пошла за полицейскими к автомобилю.
Через минуту мотор опять загудел полным голосом. Машина тронулась, и дети остались в пустых полуразгромленных комнатах, в обществе болтливой старухи, которая тотчас же заторопилась к себе, сгорая желанием поделиться с дочерью свежими новостями и посплетничать вдвоем о соседях.
— Ты не бойся!.. Ночевать я приду, если отец и мать не вернутся, — пообещала она Чикаре.
— А мы и одни переночуем! — сказал он недружелюбно.
Дом оставался неубранным. Фусума стояли задвинутыми в простенки. Всюду валялись разбросанные при обыске вещи. Хироси лежал в кабинете отца, на его матраце, завернутый в ватное одеяло, то открывая сонные глазки и тихо попискивая, то засыпая снова.
Старуха ушла. Чикара, не прибирая комнат, разбудил брата, одел и обул его во все теплое, оделся сам и, наобещав малышу немало приятного, повел его через улицу к автобусной остановке.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Профессор Таками сидел у ниши, около прозрачной зеленой вазы с высокими ирисами, принесенными друзьям на прощанье. Он выглядел утомленным и грустным. Чашка крепкого кофе не освежила его. Старик был взволнован налетом полиции на типографию и многочисленными арестами рабочих-печатников. Весь тираж первых двух номеров «Рабочей газеты» удалось, правда, вывезти заблаговременно, но это грозило издательству еще большими осложнениями. Теперь оно переходило на нелегальное положение, вступая в открытую, неравную борьбу с кейсицйо и военщиной. Профессора это тревожило и пугало.
Судьба флорентийки Марии Медичи (1575–1642) полна удивительных взлетов и падений. Стремление к власти боролось в ней с материнским долгом и честью королевы. Ей пришлось пережить бурные времена: будучи женой Генриха IV Бурбона и королевой-регентшей при своем малолетнем сыне Людовике XIII, она закончила свою жизнь в одиночестве и бедности, переезжая из одной страны в другую, став заложницей собственного сына и не сумев противостоять его претензиям на самостоятельное правление… Насколько справедливо то, что ее образ стоит особняком по сравнению с другими выдающимися женщинами истории, судить читателю.
Первое в своем роде полное исследование Балтики как интереснейшего региона: взлет и падение величайших династий, драматические события, связанные с такими городами, как Санкт-Петербург, Стокгольм, Копенгаген, Гданьск, Ревель (Таллин), Рига и Мемель (Клайпеда), изменения, которые повлекло за собой новое мышление эпохи Просвещения, развертывание угрозы наполеоновской Франции и последствия Первой мировой войны и русской революции. Издание снабжено черно-белыми и цветными иллюстрациями, а также генеалогическими древами правящих династий и хронологическими списками событий. «Моей целью было дать общее представление об истории Балтийского региона, который объединяет различные земли, принадлежащие сейчас Швеции, Дании, Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве, Польше, России, Белоруссии и Германии, через жизни сформировавших ее людей.
Тропы повсюду. Тропы пронизывают мир – невидимые муравьиные тропы, пешеходные тропинки и дороги между континентами, автомагистрали, маршруты и гиперссылки в сети. Как образуются эти пути? Почему одни втаптываются и остаются, а другие – исчезают? Что заставляет нас идти по тропе или сходить с нее? Исходив и изучив тысячи вариаций различных троп, Мур обнаружил, что именно в тропах кроятся ответы на самые важные вопросы – как сформировался мир вокруг нас, как живые организмы впервые выбрались на сушу, как из хаоса возник порядок и, в конце концов, как мы выбираем нашу дорогу по жизни. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Март 1919 года. Все говорят о третьей волне испанского гриппа. После затишья, оно длилось всё лето, и даже думали, что с пандемией покончено, ограничения стали очень суровы. Но, чёрт возьми, не до такой же степени! Авантюрист Джейк Саммерс возвращается из Европы после очередного дела – домой, в окрестности Детройта, где с недавних пор поселился вместе с компаньоном. Возвращается один: ловкий прошмыга (и будущий писатель) Дюк Маллоу застрял в карантине – не повезло кашлянуть на таможне. Провинциальный Блинвилль, ещё недавно процветающий, превратился в чумной город.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
В представленной читателю книге журналиста, писателя и профессора EPFL (Федеральной политехнической школы Лозанны) Эрика Хёсли соединилось профессиональное, живое перо автора и его страсть к научной работе. Подробно и глубоко он анализирует историю, которая, по его мнению, превосходит любой вестерн – великий поход в Сибирь и завоевание русского Севера. Перед нами не только архивные страницы этой эпопеи, – хотя фактическая сторона дела написана очень скрупулезно и сопровождается картами и ссылками на архивы и документы, – но интерес автора к людям: их поступкам, мотивам, чувствам, идеям и делам.