Кто проторил дорогу к пакту? - [105]

Как видите, даже такой, не испытывавший ни малейшей симпатии к Сталину и СССР человек, и тот был склонен расценивать присланные ему документы как подделку и даже грубую фальшивку. И это еще полвека назад! «Естественно», что такую американскую сволочь, как Милтон Ловенталь, это не остановило, и он изо всех сил пытался и пытается раздуть миф о подлинности этих документов. Ну, что с него возьмешь?! Идиот-янки — он и в Африке будет идиотом-янки! Невзирая ни на какие научные звания. Хотя бы потому, что он в прямом смысле не в состоянии был понять одной простой вещи — секретные постановления Политбюро по всему миру никогда не рассылали! Если ученый не в состоянии этого понять, это уже не только не ученый, а всего лишь идиот в медицинском смысле! Впрочем, черт с ним, с этим олухом-янки — мало ли таких болванов в американской науке, особенно в политологии и советологии.

Куда важнее два признания Николаевского. Во-первых, он однозначно признал, что подделки совершены весьма осведомленными лицами и очень умело выдержаны в определенном смысле. Во-вторых, он подчеркнул, что у него складывается впечатление, что речь идет о двойной игре советских (сталинских) агентов. Причем именно потому, что-де они якобы с ведома своего начальства посылали немцам ту информацию, которая им казалась полезной, дезинформируя в соответствующем духе немцев. И вот под этим-то углом зрения эти документы якобы представляют некоторый интерес в том смысле, какое представление Сталин хотел создать у немцев о своей политике.

Эти признания Николаевского дорогого стоят, потому как он совершенно случайно, абсолютно неосознанно — готов за это поручиться — охарактеризовал воистину неповторимый почерк... британской разведки при проведении активных пропагандистских акций на базе конфиденциальных и секретных документов противника. Ни одна разведка в мире не умеет так работать с добытыми агентурным путем секретными документами противника — на грани 100-процентной их достоверности, изменяя всего лишь самую что ни на есть микроскопическую их долю, которая, однако, переворачивает весь смысл документа. Проще говоря, никто в мире, кроме британской разведки, не умеет из абсолютно достоверного на все 100 % секретного документа противника сделать документ 99,99 % достоверности! Но сделать так, чтобы получился совсем иной смысл или, по меньшей мере, ненавязчиво сложилось бы впечатление о некоем ином, подспудном смысле этого документа! И даже такой «дока», как Николаевский, и тот попался на эту удочку. Ему и в голову-то не пришло, что никакой специальной дезинформационной игры Сталин в то время не устраивал. И даже не помышлял об этом. Наоборот, именно в то время он стремился к альянсу с западными демократиями, рассчитывая — увы, как оказалось, безуспешно — на совместные с ними усилия по укреплению коллективной безопасности в Европе в целях противодействия воцарившемуся в Германии агрессивному нацизму. Зачем ему в то время, когда он стремился заключить договора о взаимопомощи с Францией и ее союзниками, а Польша была главным союзником Парижа в Восточной Европе, пытаться сговориться с гитлеровцами о разделе Польши?! Тем более, если учесть, что у СССР уже имелся договор о ненападении с Польшей, к тому же продленный именно в это время еще на пять лет!

Естественно, что Борис Иванович Николаевский не мог в те времена знать, что с начала 30-х гг. у британской разведки появился один из наиболее ценнейших в предвоенный период агентов в СССР, который работал в секретариате члена Политбюро А. И. Микояна! Через руки этого агента проходила вся секретная документация Политбюро и еще многое другое, не менее секретное! Вербовал этого агента — его имя и фамилия до сих пор не разглашаются — региональный резидент МИ-6 по Восточной и Центральной Европе (штаб-квартира была расположена в Праге) майор (впоследствии полковник) Гарольд Гибсон.

Советская разведка дважды вычисляла этого агента по характеру передававшейся им информации (он большей частью передавал секретную информацию мобилизационного характера). Первый раз еще в 1936 г. благодаря одному из наиценнейших агентов из числа «кембриджской пятерки» Д. Маклейну (Маклину). Увы, связанный с оппозицией глава НКВД Г. Ягода «утопил» этот сигнал в недрах Лубянки. Тогда гроза миновала агента британцев. Второй раз в 1940 г. и также благодаря выдающемуся представителю «кембриджской пятерки» — Антони Бланту. Но в то время НКВД возглавлял выдающийся ас разведки и контрразведки И. П. Берия, и сигналу был дан ход. Вскоре агент был вычислен и поставлен к стенке.

Почему историю с этим агентом следует иметь в виду, наряду, естественно, с указанной выше историей с сестрами Коган? Да потому, что среди оказавшихся после Второй мировой войны в руках американцев якобы подлинных документов Политбюро фигурируют документы не только 1934 и 1935 гг., но и документы 1931 г. А это и есть ориентировочное время вербовки Г. Гибсоном упомянутого агента. Естественно, как это принято в любой разведке, вербовка всегда закрепляется не только согласием — письменным или устным — на сотрудничество со спецслужбой, но и передачей соответствующих документальных материалов (либо иной важной информации, в том числе и устно). Вот так в том массиве документов, которым пользуется Милтон Ловенталь, и оказались слегка подправленные британской разведкой протоколы постановлений Политбюро от августа 1931 г.!