Кто проспал начало войны? - [32]

План был разработан детально. 31-й стрелковый корпус из района Коростеля к утру 28 июня должен был подойти к границе вблизи Ковеля. Штабу корпуса до 22 июня надлежало оставаться на месте; Зб-й стрелковый корпус должен был занять приграничный район Дубно, Козин, Кременец к утру 27 июня; 37-му стрелковому корпусу уже к утру 25 июня нужно было сосредоточиться в районе Перемышляны, Брезжаны, Дунаюв; 55-му стрелковому корпусу (без одной дивизии, остававшейся на месте) предписывалось выйти к границе 26 июня, 49-му — к 30 июня.

Чтобы гитлеровцы не заметили наших перемещений, районы сосредоточения корпусов были выбраны не у самой границы, а в нескольких суточных переходах восточнее…»

Именно об этих пяти стрелковых корпусах второго эшелона (резерва округа) общей численностью около 200 тысяч штыков, которые 16–18 июня начали выдвигаться к границе, и пишет А. Исаев в книге «Дубно. 1941. Величайшее танковое сражение Второй мировой». Управления 36, 37 и 49 стрелковых корпусов (т. е. командирский состав, частично рядовой и сержантский состав, а также сверхсрочники этих корпусов) участвовали во всех недавних войнах — Польском походе, Бессарабской и Финской кампаниях. Т. е. это были самые боеспособные и подготовленные части округа, имеющие боевой опыт! Следом за стрелковыми корпусами должны были двинуться еще 4 механизированных корпуса второго эшелона, около 140 тысяч бойцов (всего в КОВО было 8 мехкорпусов). Также Исаев указывает, что тогда же движение к границе начали еще три отдельные стрелковые дивизии этого округа, общей численностью свыше 40 тысяч штыков. А далее Исаев выдает замечательную характеристику того, что же происходило в последние дни перед 22 июня в КОВО: «Фактически выполнялись мероприятия, заложенные в план Прикрытия…»

«..Для контроля за организацией марша Военный совет потребовал послать в каждую дивизию представителей оперативного отдела штаба армии. Но их просто не хватило бы, поэтому пришлось привлечь офицеров и из других отделов.

…Все это вынудило напомнить генералу Пуркаеву мою давнишнюю просьбу об увеличении состава оперативного отдела. Присутствовавший во время разговора генерал Антонов покачал головой:

— Эх, Иван Христофорович, где там увеличивать. Говорят, Генеральному штабу приказано в двухнедельный срок наметить новое сокращение штатов центрального и окружных аппаратов на двадцать процентов… Так что и ты прикинь, с кем тебе расставаться.

— Где этот приказ? — раздраженно спросил Пуркаев.

— Сегодня или завтра мы его получим, — спокойно ответил наш специалист «по организации мобилизации».

— Вот когда получим, тогда и будем думать. — Помолчав, Пуркаев добавил: — А оперативный отдел я не позволю сокращать. Ищите за счет других отделов.

— Есть, Максим Алексеевич, — охотно согласился Антонов. Оставалось радоваться, что хоть сокращать начальник штаба запретил… (Приказ этот мы так и не успели выполнить: началась война. И мне впоследствии стало казаться, что просто не могло быть такого приказа за неделю до начала боев. Работая над этой книгой, я решил проверить, не подвела ли меня память. Оказалось, что такой приказ все-таки был.)…»

Интересно собирались устраивать «сокращение штатов центрального и окружных аппаратов на двадцать процентов» в Генеральном штабе за неделю до начала войны! Жаль, маршал не написал, кто в Наркомате обороны до такого додумался. Жаль, что не оставил воспоминаний генерал армии А.И. Антонов, который в июне 1941 года был начальником «Оргмобуправления» («…специалист «по организации и мобилизации»…») КОВО, а закончил войну начальником Генерального штаба. Антонов считался выдвиженцем и даже «любимчиком» Сталина, и он как раз и мог бы пролить свет на те дни и прояснить — какую долю ответственности несут должностные лица, по крайней мере, на уровне командующих округами. Однако в те годы, когда создавалась «версия от Жукова», Антонов и другие, через кого согласно их должностным обязанностям проходили все приказы и директивы из Генштаба в округа в последнюю мирную неделю, предпочли отмолчаться.

Таким образом, подытоживая воспоминания офицеров разного уровня в разных округах (особенно слова начальника оперативного отдела округа!), писавших свои воспоминания в разные годы и при разных правителях, выясняется, что в Прибалтике и на Украине воинские части начиная с 15 июня получали приказы из Генштаба на выдвижение к границе, на рубежи обороны. Стрелковые корпуса в КОВО и танковые дивизии в ПрибОВО поднимались по тревоге, при этом они были все укомплектованы до практически полных штатов личным составом из числа резервистов, призванных на «учебные сборы» еще в мае, были отмобилизованы и вооружены для ведения боевых действий. То есть все боевые части в Прибалтике и на Украине, получившие такие приказы (о чем прямо говорит Баграмян), по факту действительно были приведены в состояние «полной боевой готовности» приказами из Москвы! И, как пишет А. Исаев, в том же КОВО «фактически выполнялись мероприятия, заложенные в план Прикрытия…». Не по «собственной инициативе», не «вопреки тирану Сталину», а именно по приказу из Москвы. (При этом многие стрелковые части уже имели самое новое вооружение — самозарядные и автоматические винтовки СВТ-38, СВТ-40, АВС-36, АВТ-40. Около миллиона этих винтовок было в РККА на 22 июня.)