Кто последний? – Мы за вами! - [2]

– Брось, дорогая, не мучай себя! Зачем тебе это надо? Чертовски обидно, что все так получилось, но зачем ломать себе жизнь! Если тебе так уж нужны дети, так родишь от кого-нибудь потом, когда придешь в себя. Можешь назвать его Кларком. Ха-ха-ха! Здорово я придумал?…

Некрасиво оскалившись, Вельда снова уронила голову на сложенные руки. Нет, даже Кларк ничем не может помочь ей. Она должна решить сама.

– Я вполне понимаю ваши чувства, – вспомнился вкрадчивый обволакивающий голос врача. – Сейчас скорбь по столь безвременно ушедшему мужу может помешать вам принять всесторонне взвешенное решение. Но я, со своей стороны, обязан оказать вам всемерную поддержку в рассмотрении всех аспектов создавшегося положения… – Вельде казалось, что она запутывается в словах, вязнет в них, как муха в паутине. – Вы должны отдавать себе отчет в том, что решившись ввести в мир ребенка со столь низким индексом Мишина-Берга, вы не только существенно усложните свою жизнь, но и обречете своего сына на совершенно незаслуженные страдания. Вполне вероятно, что он будет умным, во всех отношениях достойным человеком. Каково ему будет жить с мыслью, что его физические возможности куда ниже сверстников, продолжительность жизни заведомо меньше, а женщина, которую он полюбит, скорее всего, не захочет иметь от него детей…

– Скажите… А эта машина не может…ну… ошибаться? – с трудом выдавила из себя Вельда.

– Увы! – медик грустно улыбнулся и развел в стороны руки с аккуратно подстриженными овальными ногтями. – Медицина обладает абсолютной статистикой за все 360 лет применения индекса Мишина-Берга. Конечно, за исключением тех случаев, когда индивид, в силу несчастливых обстоятельств, просто не доживал до своей биологической старости и смерти… Простите, – врач склонил голову, извиняясь за вынужденную бестактность. – Должен вас разочаровать, за всю историю было всего 3 или четыре случая ошибочных прогнозов, но во всех них присутствуют усложняющие моменты, которых в вашем случае нет.

– Хорошо. Я поняла вас. Я буду думать.

– Прошу вас, будьте мудры, – в голосе врача появились почти молитвенные нотки. – Взвесьте каждую мелочь, прежде чем примете окончательное решение. И помните: печальные обстоятельства сложились так, что вам приходится решать за троих…

За троих… Из которых один мертв, а другой еще жив, но мир всеми своими законами и уложениями уже фактически приговорил его к смерти. И третий, она – Вельда. Тот, кто принимает решение.

Никто из подруг не понимает ее. Считают, что она слегка повредилась в уме от горя. Мать связалась с отцом, с которым до этого не виделась лет десять, и после «семейного совета» родители порекомендовали дочери обратиться к аналитику или хотя бы пройти групповую психотерапию. Может быть, все они правы, и с ней правда не все в порядке?

В их городке есть много женщин, которые, узнав о том, что им никогда не родить ребенка с индексом больше 60 единиц, вздыхали с облегчением.

– Вот и славно! – говорила Вельде одна из них. – Можно хоть пожить в свое удовольствие. Правильно по визору говорят – у каждого есть выбор, зачем плодить уродов? И ничего над тобой не висит, никаких долгов перед обществом…

– Но твой муж… – кротко возражала Вельда (они с Кларком еще перед свадьбой договорились о том, что у них будет двое детей – мальчик и девочка. Кларк ничуть не возражал и любил на досуге придумывать им диковинные имена).

– А что муж? Пока что ему это тоже только помеха, но если потом захочет, так всегда же можно найти какую-нибудь дуру с высоким индексом, озабоченную своей репродуктивной функцией. Мой Рэд – мужчина красноречивый и сексуальный. Да и я не прочь воспитать на старости лет заведомо здорового ребенка. Чтобы никаких проблем…

Никаких проблем… Синди Веймахер родила ребенка, когда ей было уже 50. Врачи предупреждали ее, но она твердила, что это ее последний шанс. Сейчас Тому пять лет, он только что научился говорить, и до сих пор писает в кровать. Два раза в неделю у него бывают припадки, и Синди сама делает ему уколы, потому что вертолет не может так часто летать к ней одной. Вельда вместе с подругами осуждала Синди и жалела ее. Ну зачем было рожать этого ребенка, если известно, что…

Когда Вельда была маленькой, в их городке жило больше народу. Или ей только кажется? Она давно хотела узнать наверняка, но все не могла сообразить, у кого и как. Но если это правда, то куда же они делись? Может быть, уехали? Тогда где-то в другом месте народу стало больше… А где это другое место? Когда-то в школе им рассказывали о том, что раньше на земле было так много людей, что они попросту не могли поместиться на ней и оттого вели непрерывные войны, убивая друг друга… Страшно даже подумать о том, какие те люди были глупые и жестокие. Ведь чтобы людей стало меньше, надо не убивать их, а просто рожать меньше детей. Хорошо, что люди додумались до этого раньше, чем перебили друг друга и окончательно отравили землю. Теперь-то все хорошо… Но все-таки, сколько народу жило в городке, когда Вельда была маленькой? Больше или столько же?

– Я готова думать о чем угодно, лишь бы не думать о том решении, которое мне надо принять, – сказала Вельда сама себе и кулаком вытерла глаза. – Нужно быть честной перед самой собой. Кларк всегда говорил так. А он был гораздо умнее меня, – предательская слеза снова поползла к кончику опущенного носа. – Теперь я должна быть честной и умной. Ради него.