Кто посеял ветер - [147]

— Ну хоть одна хорошая новость за сегодняшний день, — буркнула Пия.

Глокнер оставался ее последней надеждой, после того как все остальные подозреваемые отпали один за другим. Она занималась расследованием этого дела даже во сне. Так, прошлой ночью ей приснилось, будто отец Боденштайна застрелил Хиртрайтера, а затем и Аннику Зоммерфельд.

Когда Кем и Пия вошли в комнату для допросов, Ральф Глокнер поднялся со стула. Несмотря на крупные габариты, его движения отличались легкостью и пластичностью. Даже невыгодно тусклый неоновый свет не умалял производимого его обликом впечатления сконцентрированной энергии. Глокнер был настоящим богатырем, и Пия удивилась, как это она могла не заметить столь заметную фигуру на парковочной площадке перед зданием «ВиндПро».

— Нам стало известно, что в прошлый вторник вечером вы разговаривали с Людвигом Хиртрайтером, — начала она после того, как выполнила все протокольные формальности.

— Да, это так, — подтвердил Глокнер, положив руки на стол и сжав загорелые ладони в кулаки.

Коротко и деловито он рассказал, как они с Радемахером после совместного ужина спонтанно решили поехать в Эльхальтен, чтобы еще раз провести разъяснительную работу с Людвигом Хиртрайтером. Поскольку старик отказывался иметь дело с Радемахером, а с ним готов был поговорить, он отвез его в Рабенхоф, а Радемахер, пребывавший не в лучшем расположении духа, остался на парковочной площадке перед «Кроне». Хиртрайтер произвел на него впечатление усталого человека. По его словам, у него не было больше никакого желания ругаться и спорить. Ссоры с членами общественного инициативного комитета и с собственными детьми совершенно измотали его. Большие деньги его не интересовали, он лишь боялся потерять лицо перед другими людьми.

— Мы беседовали около получаса, — сказал Глокнер, завершая свой рассказ. — Я привез его домой и уехал, поскольку он хотел побыть один, чтобы поразмыслить и попытаться найти решение проблемы, которое устроило бы всех.

Не было ни малейшей причины сомневаться в правдивости его слов. Проклятье.

— Вы ничего не заметили во дворе усадьбы? — спросила Пия в надежде узнать что-нибудь полезное. — Автомобиль? Мотороллер? Может быть, Хиртрайтеру кто-то звонил?

Глокнер задумался, наморщив лоб, и отрицательно покачал головой, к немалому разочарованию Пии.

— Ну да. Тем не менее, спасибо. — Она с трудом сдержала улыбку. От этого можно было сойти с ума. — Подпишите, пожалуйста, протокол и можете идти.

Она поднялась со стула и проверила свой мобильный телефон. Боденштайн не звонил. Черт возьми. Его опасное состязание с отделом конституционной безопасности Федерального ведомства уголовной полиции отнюдь не способствовало концентрации ее внимания. Едва она собралась покинуть комнату для допросов, как Глокнер вроде бы что-то вспомнил.

— Госпожа комиссар, подождите, — окликнул он ее. — Я думаю, вам следует знать кое-что еще.

Казалось, его взгляд сканировал Пию.

— Да?

— Меня навела на мысль об этом ваша прическа. — Он улыбнулся и откинулся на спинку стула.

— О чем именно? — Кирххоф вернулась к столу. Утром в спешке она заплела волосы в две короткие косички, вместо того чтобы вымыть их.

— Когда я ехал обратно в деревню, мне навстречу попался автомобиль. Я тогда еще подумал, куда это он так спешит. Мне пришлось нажать на тормоза и увернуться почти до самого кювета, чтобы избежать столкновения.

Пия уставилась на него, выронив мобильный телефон. Под аккомпанемент участившегося сердцебиения в ее душе зародилась догадка.

— Ну, так рассказывайте, не томите, — нетерпеливо произнес Кем. Глокнер не обратил на него внимания.

— За рулем сидела женщина. Светловолосая, с косичками. Возможно, эта информация вам поможет.

Это был тот самый волшебный момент истины, который наступает при проведении каждого расследования. Прорыв, которого она ждала, на который надеялась.

— О да, — сказала Пия. — Я думаю, обязательно поможет.

В замке заскрежетал ключ, входная дверь распахнулась. На мгновение, на фоне яркого солнечного света возникли черные контуры ее фигуры. Он внутренне собрался и все же, почувствовав запах ее парфюмерии, не смог сдержать слез. Янис уже некоторое время назад перестал говорить и только иногда тихо постанывал.

— Привет, Рики, — произнес Марк.

Та повернулась и едва слышно вскрикнула от испуга. Потом она узнала его. Ствол пистолета, который уже в течение двух часов надежно покоился у него в руке, слегка дрожал, когда он направил его теперь уже на Рики.

— Марк! Как ты меня… — Она запнулась, увидев в его руке оружие. — Что ты здесь делаешь? Откуда у тебя пистолет?

Марк проигнорировал ее вопросы.

— Я ждал, что ты мне позвонишь, — сказал он и сам заметил, как тонко прозвучал его голос. — И поскольку ты не брала трубку, я приехал сюда.

Взгляд Рики натолкнулся на Яниса, который сидел на стуле в темной кухне, и ее глаза распахнулись в изумлении.

— Сокровище мое! — воскликнула она. — А почему ты не в больнице?

— Потому что я захотел попрощаться с тобой, перед тем как ты улетишь в Лос-Анджелес, — с сарказмом ответил Теодоракис. — Ты вроде бы туда не собиралась.

— С чего ты взял, что я лечу в Лос-Анджелес? — Она округлила глаза и недоверчиво улыбнулась. — Я сейчас еду в Гамбург, к родителям.