Кто помнит о море. Пляска смерти. Бог в стране варваров. Повелитель охоты - [130]

— Для меня это только средство, которое принесет нам выгоду, — сказал Камаль. — Могу ли я быть за или против самолета, как средства передвижения, в сравнении с кораблем, поездом, автомобилем? Нелепо и спрашивать. То же самое и с коммунизмом.

— Должен признаться, ваши рассуждения ставят меня в тупик, кажутся сомнительными. Примкнуть к коммунизму только в расчете на барыш недостаточно, он должен воодушевлять.

— Прошло время, когда в него обращались как в новую веру. Может, в самом начале так и было. Сегодня приходится засвидетельствовать, что даже русские, а за ними и китайцы трезво стали глядеть на коммунизм: как на рычаг, двигательную силу, позволяющую идти вперед. Они освободили его от мистики, которой окутали коммунизм первые революционеры, освободили к своей чести. Обращение в новую веру, муки совести, исступление борьбы — все это кануло в Лету. Важно, хотим мы выпутаться из нашего теперешнего положения или нет. И если хотим, придется признать, что коммунизм обеспечил бы нам эффективные пути и средства для достижения цели.

— Мы в состоянии сами заручиться такими путями и средствами, не принуждая себя принимать учение, противоречащее нашим взглядам.

— Если вы имеете в виду демократию на западный манер, то она нам ничего не даст. Построить либеральное общество у нас уже невозможно. Нашей истории предстоит обойтись без этой главы. Либерализм стал привилегией богатых, и если предположить — чисто умозрительно, конечно, — что Европа с Америкой помогут нам привить подобную демократию в нашей стране, сделают они это, в лучшем случае, дабы превратить нас в потребителей жвачки, кока-колы и прочей ерунды или найти здесь дешевую рабочую силу.

— Все это лишь домыслы.

— Любое суждение о конкретном состоянии дел в какой-то степени домысел. Мы даже вольны закрывать глаза на эти проблемы. Или отнестись к ним с пренебрежением. Сами проблемы, однако, не исчезнут Мы сегодня как раз и платим за наше многовековое равнодушие к ним.

От Жана-Мари не ускользнуло, что более высокая общая культура и университетская выучка, которыми благодаря гибкости ума Камаль умел пользоваться наилучшим образом, и причем в самые необходимые моменты, давали ему некоторое преимущество над Маджаром. Однако ни по знанию жизни, ни по способности к верным суждениям, ни по умению своеобразно выразить свою мысль давнишний однокашник его друга не уступал Камалю, хотя и был вынужден довольно рано прервать учебу «из-за бедности», как объяснили Жану-Мари, снабдив эти слова некоторыми подробностями, в частности рассказав, что бывший лицеист должен был начать работать в четырнадцать лет, занимаясь переписыванием бумаг в разных канцеляриях, и после нескольких лет подобного прозябания отправился попытать счастья во Францию, долго вел там жизнь простого рабочего, затем конторского служащего, вернее, отправлял обязанности в профсоюзе металлургов, в том самом парижском округе, где и познакомился с Мартой; утверждали, что он был тогда профсоюзным активистом и не упускал ни одного случая для самообразования, читал, сколько мог, и даже немного изучал философию, социологию, право.

— Допустим. Но неужели вы надеетесь, что за вами пойдет много народу, если завтра, пусть даже с благословения властей, вы начнете проповедовать коммунизм? Позвольте уж мне усомниться.

— Но все будет совсем не так, совсем по-другому! Проповедей теперь никто не читает. Мы лишь попросим русских или китайцев прислать нам нескольких инженеров, плановиков. Они составят положительный и отрицательный баланс наших ресурсов, подготовят уже наших, доморощенных специалистов. А потом нам останется лишь сосредоточить усилия в нужном направлении, а за подмогой дело не станет. И ни к чему будут политические кампании, ни к чему агитировать, рекламировать, все будет обсуждено и решено в рабочих кабинетах. Вы, смотрю, живете еще в ту эпоху, когда революцию делали на улицах. В наше время революцию совершают инженеры.

Маджар улыбнулся, но от замечаний воздержался. Камаль распалился еще больше:

— Увидите, рано или поздно мы примем эту программу действий. И лучше, если рано. Поверьте, идеологией тут и не пахнет. В наше время никому нет дела до идеологии. И русские, и китайцы ищут союзников в борьбе с врагами, которые для них еще слишком сильны; будем же достаточно умны, чтобы обернуть это себе на пользу. Всего лишь переманив потребителей у капиталистического хозяйства, существующего только за счет искусственного и безудержного стимулирования потребностей, они уже нанесут ему урон. А ты как думаешь, Жан-Мари?

— Я? — переспросил Жан-Мари, изрядно озадаченный неожиданным вопросом приятеля. — Меня беспокоил бы не коммунизм, как, впрочем, и не капитализм, а пренебрежительное отношение к человеку, его обесценивание, откуда бы оно ни исходило.

Ответ Жана-Мари не удовлетворил Камаля, и он счел за лучшее пропустить его мимо ушей.

— Капитализм знает лишь один закон и молится лишь одному — выгоде, — сказал он. — А моральные ценности — он делает вид, что чтит их, но лишь до тех пор, пока они льют воду на его мельницу. В то время как коммунизм не предполагает подобной сделки, не прикрывается маской духовности или какой-либо еще. Коммунисты не верят в бога, но они честны.