Кто нашел, берет себе - [21]
«Не оставили, – подумал Моррис. – Я не такой глупый. И я не трусливый гомик, который может только болтать языком».
– Может, нам удастся их использовать, но через много-много лет и при условии, что тебя не схватят. – Он поднялся. – А пока держись от меня подальше, не то я сам позвоню в полицию.
Энди ушел быстрым шагом, опустив голову, не оглядываясь.
Моррис еще какое-то время сидел за столиком. Вернулась красивая официантка, спросила, не принести ли ему чего. Он покачал головой. Когда она отошла, взял со столика пакет с записной книжкой и ушел из кафе. В противоположном направлении.
Моррис, естественно, знал, что такое антропоморфизм – отражение человеческих чувств в природе, – и думал, что это дешевый, создающий настроение прием второразрядных писателей, но в этот день именно так, похоже, и происходило. Утром яркий солнечный свет в полной мере отражал и даже усиливал чувство восторга Морриса, однако к полудню солнце превратилось в блеклый диск за пологом облаков, а к трем часам, когда его тревоги заметно усилились, вокруг потемнело и заморосил дождь.
Сев за руль «бискейна», он поехал в торговый центр, расположенный рядом с аэропортом, постоянно высматривая патрульные автомобили. Когда на Эйрлайн-бульвар один возник позади, с включенной мигалкой, и начал нагонять Морриса, желудок у него заледенел, а сердце, казалось, запрыгнуло в горло. Копы промчались мимо, не сбавляя скорости, но облегчения это не принесло.
Моррис поймал информационный выпуск радиостанции БАМ-100. Первой шла новость о мирных переговорах между Садатом и Бегином в Кемп-Дэвиде (Да, как будто такое когда-нибудь случится, рассеянно подумал Моррис), но вторая касалась убийства знаменитого американского писателя Джона Ротстайна. Представитель полиции сообщал, что это дело рук «вооруженной преступной группы» и ведется отработка нескольких версий. Скорее всего пускал пыль в глаза.
А может, и нет.
Моррис не думал, что его смогут выследить по показаниям глуховатых стариков, что околачивались в придорожном ресторане «Ням-ням» в Толбот-Корнерс, что бы там ни говорил Энди, но гораздо больше его тревожило другое. Он, Фредди и Кертис работали в «Донахью констракшн», компании, строившей дома в Денверсе и Норт-Беверли. Работали в разных бригадах, и большую часть этих шестнадцати месяцев, когда они носили доски и забивали гвозди, он провел в Денверсе, тогда как Фредди и Кертис – на другой строительной площадке, в пяти милях. Но все-таки некоторое время они работали вместе, а потом частенько встречались в обеденный перерыв.
И об этом знали многие.
Моррис припарковал «бискейн» среди тысячи автомобилей рядом с той частью торгового центра, которую занимал универмаг «Джей-Си Пенни», протер все поверхности, к которым прикасался, и оставил ключ в замке зажигания. Затем быстро ушел, подняв воротник куртки и надвинув на лоб бейсболку с логотипом «Кливленд ин-дианс». У главного входа в торговый центр сел на скамью, дожидаясь автобуса до Нортфилда, поднялся в салон, бросил пятьдесят центов в кассовый ящик. Дождь усилился, автобус ехал медленно, но Моррис ничего не имел против. Он использовал это время, чтобы подумать.
Энди оказался трусом и эгоистом, но в одном его правоту следовало признать. Записные книжки надо спрятать, причем немедленно, как бы ему ни хотелось ознакомиться с их содержимым, начав с нового романа о Джимми Голде. Если копы заявятся и не найдут у него записных книжек, они ничего не смогут сделать, правда? Подозрения к делу не пришьешь.
Так?
За шторами соседнего дома никого не было, что спасло Морриса от еще одного разговора с миссис Мюллер, по ходу которого ему, возможно, пришлось бы объяснять, почему он продал автомобиль. Дождь превратился в ливень, но Морриса это устраивало: никто не будет слоняться по пустоши между Платановой и Березовой улицами. Особенно с наступлением темноты.
Он вытащил все из потрепанного дорожного сундука, из последних сил сопротивляясь неистовому желанию заглянуть в записные книжки. Он понимал, что если заглянет, не остановится, пока не просмотрит все. Позже, подумал он. Сейчас не до удовольствий, Морри. Совет был дельный, но озвучил его голос матери, и в висках вновь запульсировала боль. По крайней мере надолго откладывать удовольствие он не собирался. Если полиция не нагрянет к нему в ближайшие три недели (в крайнем случае месяц), он сможет расслабиться и взяться за записные книжки.
Моррис застелил сундук полиэтиленовой пленкой, чтобы содержимое не отсырело, и загрузил в него все записные книжки, включая ту, которую показывал Энди, а сверху уложил конверты с деньгами. Закрыл сундук, подумал, открыл вновь, сдвинул пленку и достал из одного конверта пару сотен долларов. Конечно, при обыске ни один коп не удивился бы наличию такой суммы. Моррис вполне мог сказать, что получил эти деньги при расчете или что-то такое.
