Кто моя мама - [12]

Часов в шесть пообедали. Павел Федотович вызвал по телефону такси и отвез Галю в детский дом.

Поразительная новость

Директор Мария Лукьяновна производила впечатление на редкость уравновешенного человека.

Ровный, как натянутая ниточка, пробор разделял ее темные с сильной проседью волосы, собранные на затылке в аккуратный узел. Все складочки темно-синего платья, облегавшего высокую, полную фигуру, всегда были тщательно отглажены. Движения ее неторопливы, речь также нетороплива, звучна и ясна, — всегда понятно, за что она бранит или хвалит. Лицо доброе и какое-то светлое.

Если Мария Лукьяновна сердилась или огорчалась, легкие морщинки набегали между ее бровями, голос становился приглушенным и твердым. Но даже в минуты гнева она почти не повышала голоса.

Такой знали своего директора воспитанники детского дома. И никто из них не подозревал, как много волнений скрывалось за этим внешним спокойствием. Просто Мария Лукьяновна умела держать себя в руках.

После ужина Мария Лукьяновна вызвала Галю к себе в кабинет.

— Галочка, тебе понравилось у Поликеевых?

— Понравилось. Павел Федотович столько интересного рассказывал! Он такой веселый! Знаете, он везде-везде побывал!

— А Калерия Дмитриевна тоже тебе понравилась?

— Она тоже хорошая, — не задумываясь ответила Галя. — Ведь она его жена!

Мария Лукьяновна подавила легкий вздох, помолчала.

— Что бы ты сказала, Галочка, если бы Поликеевы предложили тебе совсем у них поселиться?

— Как совсем?!

— Павел Федотович и Калерия Дмитриевна хотят тебя взять на опеку, девочка. Чтобы ты у них жила. Ведь своих детей у них нет.

Галя растерялась.

— И… я уйду из детского дома? Не буду тут жить?

— Конечно, одновременно в двух местах жить нельзя. Ты будешь приходить к нам в гости.

Галя раскраснелась. Неужели у нее будет своя собственная мама? Правда, сколько ни думала Галя о маме, никогда не представляла ее себе такой, как Калерия Дмитриевна. «Может быть, она просто кажется такой… гордой? — с внезапной нежностью подумала Галя. — Ведь и папа же у меня будет. Павел Федотович!»

Внезапно ее худенькое подвижное лицо омрачилось.

— А Валерка как же?

— Ну, что ж Валерка? Постараемся, чтобы он не очень почувствовал твое отсутствие. У Валерки ведь есть мать. Она вот-вот получит комнату и тогда заберет его к себе.

— Мишеньки уже нет — забрали, — задумчиво сказала Галя. Мария Лукьяновна отметила про себя, что впервые Галин голос не дрогнул при упоминании об ее маленьком любимце. — Света Корнева все равно уйдет домой, как только ее папа с мамой вернутся с зимовки… К девочкам я часто-часто буду приходить в гости. И к вам тоже! — Галины глаза доверчиво улыбнулись.

— Я вижу, ты согласна. Ну и хорошо. Значит, все в порядке.

Мария Лукьяновна смотрела вслед уходившей Гале, и сердце у нее сжималось. Но зачем заранее терзать себя тревогой?

Поразительная новость разнеслась по детскому дому: Галя Макушева уходит, ее берут к себе полковник с женой!

Взволнованная, с горящими глазами Галя носилась по всем этажам, заглядывая то в спальни, то в пионерскую комнату, то в зал. Дом казался ей каким-то немножко другим, хоть и знала она в нем каждый уголок. Не верилось, что она и правда уедет отсюда.

Не только Софья Павловна, но и воспитательницы других групп говорили ей что-то ласковое, желали счастья. Девочки радовались за Галю, но и негодовали:

— Да зачем же именно Галю забирают? Пусть бы кого-нибудь другого. Уж очень жалко Галю! Нашу Галю увозят, куда это годится?!

— А кому же я буду секреты говорить? — жалобно спросила Маня Ветошкина.

Председатель детсовета Аркаша Петров подмигнул Гале:

— Эх, прособирался я тебя тогда за Юрку Пахомова пропесочить!

Всем Галя улыбалась немножко виновато. До чего же все тут у них хорошие! Она и не знала, что так ее любят.

Валерка подскочил к Гале. Губы и подбородок были у него по обыкновению вымазаны, на этот раз — чернилами.

— Что там врут, будто ты уезжаешь? Будто кто-то тебя, это самое… в дочки берет?

Галя обняла Валерку за плечи:

— Валерочка! Это… правда!

Маленькие глазки Валерки никогда еще не распахивались так широко. Секунду он остолбенело и как-то искоса вглядывался в Галю. Потом круто повернулся и побежал прочь, загребая своими косолапыми ногами.

Галя кинулась за ним, настигла его в самом конце коридора, поймала за рукав.

— Валерка! Я буду приходить…

Он отворачивался, пригибал голову к коленям, пряча лицо, толкая Галю локтями.

— Да что же это! — шептала Галя, насильно поворачивая к себе насупленное, угрюмое лицо Валерки.

Наконец ей удалось усадить его на диван. Пока не позвали их группу ужинать, Галя уговаривала Валерку, чтобы он без нее слушался. Она часто-часто будет его навещать и попросит, чтобы его к ней в гости брали.

Валерка сопел и молчал.

На новом месте

Все это было удивительно. Точно не на самом деле, а кто-то выдумал и рассказал Гале о ней самой.

Большое зеркало в спальне снова отразило тонконогую несмело державшуюся девочку. Но теперь девочка была не в воскресном платье, а в школьной форме.

«Мы же как приходили, всегда в домашние платья переодевались, — подумала Галя. — А тут я так и буду все в форме ходить?»

Жена Павла Федотовича достала из шкафа и протянула Гале что-то пестрое, яркое.