Кто кусал динозавров? - [59]
Ответ – патогенов, распространяемых членистоногими, потому что янтарь – это самое известное место сохранения ископаемых членистоногих. Итак, насекомые в янтаре стали отправной точкой в нашем поиске болезней мелового периода. В таком поиске роль учёного становится очень похожей на работу детектива: поиск подозреваемых, поиск улик, использование дедуктивного рассуждения и упование на долю везения.
В ходе предварительных исследований учёный должен отобрать тех членистоногих, которые уже известны в качестве переносчиков болезней. Например, мы знаем, что комары переносят малярию, жёлтую лихорадку и вирус Западного Нила, укусы клещей являются причиной болезни Лайма, а мошки передают нематод, вызывающих речную слепоту. Чтобы увеличить вероятность обнаружения болезнетворных организмов, исследуемые переносчики должны быть многочисленными, организм должен обнаруживаться при помощи светового микроскопа, и инфекция должна быть ограничена определённым местоположением в теле членистоногого. Параметры были определены, и игра началась.
Примерно через 100 миллионов лет после попадания в смоляную ловушку в нашу лабораторию нашло дорогу замечательное сокровище – одно из нескольких кровососущих насекомых, обнаруженных в бирманском янтаре, которое удовлетворяло нашим критериям возможного содержания патогенных микроорганизмов. Когда экземпляр поступил, я аккуратно поместил образец, который представлял собой москита, на предметное стекло микроскопа и начал разглядывать через окуляры – с надеждой, но не питая особого оптимизма. Какая же это кропотливая и разочаровывающая работа – поиск свидетельств существования болезни в крохотных ископаемых кровососущих насекомых! Какова была вероятность обнаружения чего-то вроде микроскопического возбудителя болезни внутри насекомого длиной менее миллиметра? Поиск чего-то такого мелкого, чего-то, измеряемого микронами, в образце, не отпрепарированном обычными методами фиксации или не улучшенном диагностическим окрашиванием, был унылой и утомительной работой. Кроме того, вам по-прежнему стоит учитывать то, что микроорганизм вообще может быть нераспознаваемым.
Количество обстоятельств, играющих против такого открытия, выглядят астрономическим. Прежде всего, москит должен был кормиться на заражённом позвоночном, проглотить возбудителей болезни вместе с кровью, и всё это должно закончиться его сохранением в янтаре. Кроме того, именно этот кусок должен быть одним из тех немногих выкопанных из земли, отполированных и отобранных из числа прочих на отправку из Бирмы. И наконец, пройдя через руки нескольких перекупщиков и коллекционеров, образец должен был в итоге закончить свой путь под моим микроскопом.
На деле всё обстоит даже ещё сложнее: само действие по исследованию ископаемого двукрылого на предмет наличия внутренних патогенов сопряжено с трудностями. Для начала, насекомое должно быть достаточно прозрачным, чтобы можно было исследовать содержимое полости тела. В большинстве случаев наружные покровы остаются непрозрачными или лишь просвечивают, из-за чего невозможно чётко разглядеть внутренние структуры. Даже если образец в достаточной степени прозрачен, маленькие организмы вроде возбудителей болезней могут слипаться вместе, отчего кажутся тёмными каплями, или просто могут быть замаскированы фоном сходного цвета. Возможность различить патогенные организмы в янтаре появляется лишь в том случае, если они были особенно хорошо зафиксированы при помощи химических веществ, естественным образом присутствующих в смоле, а такое событие происходит редко>252,253.
Тот первый, полный надежды взгляд в микроскоп показал, что брюшко было частично заполнено тёмным веществом – могло ли оно в действительности быть кровью? Возможно, думал я, всего лишь возможно. При переключении на увеличение средней силы в поле зрения попала удивительно чёткая область головы, демонстрирующая хоботок. В середине этой трубки, предназначенной для питания, находился сферический объект диаметром всего лишь 4 микрона, с тёмным образованием внутри. При ещё большем увеличении на образце выявились ещё несколько сферических объектов – один в центре, а другие ближе к краю хоботка (рис. 34). Что же это такое было? Я начал делать фотографии. К моему удивлению, на изображениях показалось короткое нитевидное образование, тянущееся от одного из сферических объектов –жгутик! Это было потрясающее свидетельство того, что мы нашли простейшее животное, и оно могло быть возбудителем болезни.
>Рисунок 34. Группа амастигот (показаны стрелкой) Paleoleishmania proterus>254 в хоботке москита Palaeomyia burmitis из бирманского янтаря.
Весь следующий день ушёл на повторное исследование образца. Более пристальный осмотр показал, что кусок янтаря следует заново отполировать, чтобы получше разглядеть эти образования. Эта процедура сопряжена с опасностью, потому что с каждой полировкой увеличивается риск повреждения образца. Обнаруженные свидетельства уже показывали, что это двукрылое было чрезвычайно ценным с научной точки зрения. После нескольких часов нервотрёпки, потраченных на утомительную ручную полировку этого маленького драгоценного камешка, мы смогли, наконец, сосредоточить внимание на содержимом брюшка, которое фактически содержало частично переваренную пищу, состоящую из крови. Случайное удаление хищником яичников позволило нам исследовать среднюю кишку, которая была набита многочисленными длинными извитыми тельцами, ориентированными в самых различных положениях. Они были настолько сильно изогнуты и переплетены, что сложно было найти такое, которое не было хотя бы частично прикрыто остальными, но они вполне определённо представляли собой жгутиковых простейших (рис. 35). Внутри их тел можно было разглядеть крупное тёмное ядро и кинетопласт меньшего размера. Древние представители трипаносом, которых впервые увидел человек – первое свидетельство заболеваний, распространяемых при помощи переносчика. Удивительное открытие!
