Кто ищет, тот найдет - [19]

Я шел, медленно переставляя одну ногу и опираясь на костыли, как и подобает раненому. Нине же не терпелось исследовать весь остров.

– Ты посиди на скамейке, полюбуйся океаном, а я пройдусь, засиделись мы с тобой и залежались, пора воздухом дышать, слава богу, здесь такой морской чистый воздух.

Когда мы подошли к ближайшей скамейке, там уже сидела Анечка.

– Вы тоже вышли воздухом подышать? – спросила она. – А почему без очков и шляп? Так нельзя, обгореть можно за 15 минут, тут очень жгучее солнце. Сейчас принесу. У нас это все выдается бесплатно.

И Аня пошла к корпусу госпиталя. Аня, миловидная женщина лет тридцати, выше среднего роста, с густыми каштановыми волосами, стянутыми сзади в один толстый жгут, белый халат оттенял ее загорелое лицо, очень черные брови и карие глубоко посаженные глаза, взгляд у нее был не то чтобы тяжелый, а какой-то пронизывающий, изучающий, словно говоривший: «А я про вас все знаю».

– Как она тебе? – спросил я Нину.

– Обычная женщина, хорошая хирургическая сестра. Знает здесь в госпитале почти всех. Я, правда, с ней особенно так еще не общалась, вот сейчас пойдем с нею гулять по острову, заодно и познакомимся поближе.

– Ты хочешь меня сейчас здесь бросить одного? – с деланой обидой в голосе произнес я. – Нехорошо, моя любимая Ниночка, бросать раненого мужа одного на скамейке.

– Ничего с моим любимым Сережей не случится, пока его любимая Ниночка прогуляется по острову.

Подошла Аня, принесла нам шляпы и очки, посоветовала раздеться мне до пояса, но намазаться кремом от загара, который положила на скамейку рядом.

– Аня, а ты не хочешь со мной по острову пройтись? – спросила Нина.

– Пойдемте, познакомлю вас с островом и с жизнью на нем, – ответила медсестра.

Женщины ушли, а я стал разглядывать окружающую меня местность. Между дорожками, клумбами и казармами росли пальмы разных размеров, огромные пальмы стояли рядом с маленькими, как будто дети играли вокруг своих матерей, так оно и было. Старые пальмы давали жизнь молодым деревцам, укрывая их от палящего солнца. Все это пальмовое и цветочное царство было ухожено и полито водой. «Интересно, а есть на острове пресная вода или только океанская, которую опресняют? Надо будет самому успеть обойти весь остров», – думал я. Забинтованная нога вспотела и чесалась, я снял рубашку, снять брюки побоялся – а вдруг женщины сейчас вернутся. Но Нина с Аней гуляли по острову более двух часов и даже успели искупаться на пляже, который был специально устроен для всех жителей острова. А вечером Нина мне рассказывала историю Ани – как та попала сюда. Три года назад они с мужем отдыхали в Шардже, в один из дней поехали в пустыню кататься на верблюдах, с ними был только один проводник. И вечером, когда они уже хотели возвращаться в отель, на них налетели люди на лошадях. Проводник закричал, что это берберы, упал на песок и закрыл голову руками. Все всадники были в черных масках, Аню с мужем схватили, завязали им глаза, долго везли по пустыне, потом на катере куда-то плыли. А потом берберы прямо с катера продали их на какой-то корабль. И уже на том корабле Ане и ее мужу сделали снотворные уколы и, как она сама думает, привезли на этот остров. Муж ее, простой инженер-электрик, сейчас работает на островной электростанции, а она в госпитале медсестрой. Живут они в соседней с госпиталем казарме, там им выделили обычную двухкомнатную квартиру со всей обстановкой.

– А бежать отсюда они не пытались? – спросил я.

– Куда бежать? Отсюда еще никто не сбегал. Да никто не знает, как сбежать и зачем. Везде только океан. Зарплату им платят, тут есть даже свои магазины, парикмахерские, все как в любом другом городе. Только нет машин, гвалта и шума, всегда солнце, есть выходные дни. Аня говорит, что они привыкли, в России у них были условия гораздо хуже, чем здесь, и зарплата меньше, – продолжала рассказывать Нина.

– Куда им теперь тратить эти деньги, что они зарабатывают? – спросил я.

– На острове такая же жизнь, как в любом другом городе, есть все, иди и покупай, трать свои деньги или строй свою яхту, – предположила Нина.

«Яхту им построить никто не даст, да из чего ее здесь строить», – подумал я, но с Ниной согласился:

– Да, здесь такая же жизнь, как везде, только очень много солнца и очень много работы.

Я догадывался, откуда привозят так много раненых солдат и вообще людей, похожих на военных, в разгаре были цветные революции на Ближнем Востоке, шли войны в Ираке, Сирии, Ливане, Тунисе. А Нине здесь, по-видимому, придется остаться надолго, а может быть, и навсегда. Мне стало жаль Нину, я поднял ее на руки и понес в постель.

– А как же нога? – спросила она.

– Перетерпит, – отшутился я.

Ночь у нас была бурной, мы действительно соскучились за это время друг по другу. К тому же я знал, что скоро нам придется расстаться, а что там будет у меня впереди и у нее, мне пока неведомо.

Утром в дверь палаты громко постучали, в постели мы оба лежали абсолютно голые, ночь выдалась душной, кондиционеры мы отключили, чтобы не заработать бронхита, Нина поднялась, чтобы открыть:

– Куда ты голая? Хоть халат накинь, – проворчал я. Она накинула халат, открыла дверь, на пороге нашей палаты стоял человек в полевой форме.