Ксюха - [24]

— Ну что подзаборник оклемался. Должна тебе сказать: тебе, соколик, вбухали приличную дозу снотворного. То, что ты остался жив: благодари Господа Бога и ещё мою ротозейку подружку. Это ей пришла на ум идея притащить "алкаша" в дом.

— С чего сразу алкаш? — уставился на неё мужик.

— А как ты, милый, думал, под заборами только такой контингент и валяется. Ксюха, где ты там бегаешь, откинь с него одеяло. Слово, видишь ли, ему не нравится. Назовём по — другому — обормот. Так больше подходит? Что морщишься? — это уже мне. — Может, я недостойна стоять с ним рядом? Что скажешь, Ксан?

Это было сказано уже саркастически.

Я подскочила. Поняв, что она не только измывается, но на всякий пожарный страхуется, боясь прикасаться к нему, чтоб не поймать заразу, откинула одеяло и развернула простыню. "Надо же, Юлька какая осторожная, а я дурища, даже не подумав об этом, телом своим грела" Я решила отыграться. Пусть знает, что я тоже бываю коварной. Наклоняясь к самому её уху, прошипела:

— Скажу, что ты злишься от того, что он попал в мой дом, а не в твои руки.

Юлька, не поддаваясь на провокацию, прослушала грудь и велела постанывающему пациенту повернуться спиной. Мужик заартачился. Велев мне выйти. Я открыла было рот с возражениями, но Юлька меня поторопила и я ушла. А любопытство давило: "Интересно с чего это он вдруг задумал прятать спину? Что у него там за татуировка?" Я вошла, обиженно сопя, только тогда, когда меня позвала сама подруга.

— Ксанка, где ты там, шагай сюда. — Я вошла на тот вопль. Она, глядя на меня, продолжила:- Ты колешь то, что я прописала?

— Конечно. — Её вопрос вызвал у меня немалое удивление. Для чего же я притащила к себе, вызвала её, если не лечить его…

Она помолчала. Поморгала. Развернув и кинув конфету в рот, продолжила:

— Вот и давай продолжай. Хрипы мне его не нравятся. Через неделю надо просветить твоего пациента. Мужики несите штатив, капельницу покапаем. А я пока кофе себя побалую. Любить надо себя любимую.

Мы перешли в маленькую кухоньку со старым навесным фанерным шкафчиком с шишечками по углам и уединились там.

— Давайте капайте, да перенести поможете его в новый дом. — Попросила я, пододвигая ей чашку и угощая пиццей.

— Неужели?! Ушам не верю. Решилась…

— Необходимость заставила. Больному требуются удобства в тепле.

— Я угораю. Свою задницу морозить не жалко было, а его добро пожалела.

— Не лезь в бутылку. Больной же, — оправдывалась я.

Пытаясь прогнать раздражение, она попросила коньяк. Я налила. Она почти залпом выпила его. Потом допила кофе и потребовала ещё. Коньяк не помог, подруга злилась. Мне хорошо было знакомо это её состояние, которое у неё самой вызывало тоску, а всем вокруг действовало на нервы. В такие минуты она была агрессивной. Понимая, что воздействовать на меня она в этот раз не в силах, Юлька кипишевала, ей хотелось царапаться и кусаться.

— У тебя никогда не было мозгов. Я считаю, что тебе до сих пор везло…

— Да перестань ругаться и жевать хоть на минутку и выслушай меня. Капельница, ты про капельницу забыла? — беспокоилась я, неотрывно смотря ей в глаза.

— Капает. Не прыгай, там два санитара. Значит, решила внести его в дом хозяином. Для подзаборного не много чести? — жёстко поджала губы она.

Меня это заело и я, надменно выставив вперёд подбородок, заносчиво произнесла:

— А хоть бы и так! — и зло с насмешкой добавила, — а что, нельзя?

Юлька с ходу ничего не ответила. Поморгала, похлебала.

— Ты хорошо подумала о последствиях? — кинула она в свой перекривившийся рот сразу две конфеты, причём с разной начинкой. "Надо же, как злость подслащивает круто. Барышня почти лютует"

Тёплая волна обдала меня с головы до ног. Я смотрела на неё в упор, раздумывая… И тут, после слетевшей с меня спеси, я призналась честно.

— Нет. Но менять ничего не буду. Пусть всё идёт так, как идёт. И не отговаривай.

Мы с подругой совершенно разные. Ну точно, как плюс и минус. Поэтому, наверное, так долго и не рассорились. Вернее, мы ссоримся часто, но потом притягиваясь друг к другу опять миримся. И края ссор срастаясь исчезают. Но Юлька, как она считала себя, от корней волос правильная, взяла, на мою беду с некоторых пор моду меня учить. А именно с тех самых, когда я вернулась с "заработков". Суть сводилась к подробным рассказам, как мне жить. Как работать и где отдыхать. Я выслушивала, отмалчивалась и делала своё дело. Сама она была влюбчивой и импульсивной, одним словом, бросалась в омут с головой. А ещё её любимым занятием было выдавать меня замуж. Она с настырной последовательностью, пыталась всучить мне то одного, то другого. Это были родственники и друзья её мужа, медики и вообще чёрт те кто. Я терпеливо отговаривалась, доказывая ей и себе, что мне так лучше. Ведь человек рождается и умирает одиноким. Бабы так точно. Последняя моя фраза её, не иначе, как придавила. Она разозлилась, крутя пальцем у виска. Мол, не рано про смерть то думать. Пожить ещё не успели.

— Ладно, пошли, посмотрим, как там дела. — Объявила Юлька, отставив, наконец, чашку.

Я зря боялась. Ребята докапывали и, перекрыв сворачивались, так что её вмешательство не потребовалось. Доведя процедуру до логического конца, переложили подзаборника, на носилки и, укрыв одеялами, понесли в дом.