Ксюха - [23]

— Что за беда? — наклонилась я над ним.

— А… Снег…. Грудь ломит. Как будто чирей сидит. Ты понимаешь, о чём я говорю?

— Глухотой не страдаю. Сейчас подорожник выпьешь. Отличный сироп. Давай открывай рот. В конце концов кто тебя заставлял с каждой шаловой про жизнь говорить. Теперь терпи и радуйся, что легко отделался.

— А это что ты в чашке бултыхаешь? — поднял он на меня глаза, показалось усмехаясь. Но наткнувшись на мой сердитый взгляд, тут же став вновь серьёзным, заявил. — А вдруг отрава?

— Юморист. Порошок от кашля. Тоже сильный очень. Приподнимись маленько. Вот так. Пей. Давай, давай, не морщись. Схлопотал болячку, лечись.

— Ты что замуж не выходила?

— А разве обязательно. Сейчас мы не те, что раньше, умеем всё, что умеете вы.

— Разве?! Ну, например?

— Начиная от космоса и электроники, бизнеса и оружия, до того, чтоб родить ребёнка, водить электропоезд, обед опять же сготовить и при случае разобраться с рэкетом и договориться не только с ментами, но и налоговиками.

— Да много ты пальцев назагибала…

— Мне хватит. Ой, извини, — услышав шипение и стрекотание, я понеслась на кухню. Успела вовремя, ещё бы чуть-чуть и отбивные подгорели. А он, вновь откинувшись на подушки, закрыл глаза.

Покончив с готовкой, поспешила назад. Мысль о том, что тянуло, со рвением откидывала. В прошлое ни-ни.

— Успела? — улыбнулся при моём возвращении подзаборник.

— Всё путём. А ты чего лыбишся полегчало? На чём мы остановились?

— На твоём житие- бытие, — напомнил он.

— Разве? Нормально живу. Не пойму тебя что смущает-то. — Разозлилась я на такую настырливость.

Но он мало того, что наседал, ещё и норовил поддеть. Вот тебе и мужская благодарность.

— Меня? Ничего. Просто любопытно, вроде всё при тебе, с чего же одна? Не клюнул что ли никто? Мало вероятно…

Я тут же взвилась и отрезала:

— Я рыбной ловлей не занималась. Не к чему мне, понятно? И с чего ты допрос мне устроил.

— Пар выпустила… Отлично. А теперь посмотри на часы. Там не пора укол колоть и таблетки глотать? — напомнил он.

Я как-то засовестилась и остыла. "С чего правда завелась!" Сказала спокойно:

— В самый раз, но после еды. Поешь и полечишься.

— Ты не задумывалась, почему я именно твой забор облюбовал?

— Тут и думать нечего. Невезучая я.

— Что совсем, никогда, никогда? — опять улыбнулся он, подтягивая под подбородок одеяло.

Сама не зная зачем я разоткровенничалась.

— Пожалуй, раз было… После сплошного невезения. Так бывает. Перебивает на всю жизнь. Одно крупное везение и всё, амба.

— Крупное же, — закашлялся опять он, сделав попытку улыбнуться. — Лежу вот и думаю, насколько ничтожны люди перед судьбой…

— С чего это тебя в такой лес повело?

— Да… так, — затрясся от кашля он.

Я взяла горчицы насыпала в найденные у бабки ещё одни носки и одела на него, отправив снятые на просушку.

— Зачем ты возишься со мной?

— Ты ж больной, — удивилась я.

— У тебя мужчины были?

Я взбрыкнулась. "Ему- то зачем?"

— А что я какая-то особенная?

— Сколько? — настаивал он.

Это меня смутило. Ни врать на себя, ни правды говорить не хотелось.

— Неважно.

А он прилип. Как будто для него то вопрос жизни и смерти.

— Много?

— Один. — Я хотела нахамить, отболтаться, но почему-то сказала правду.

Он недоверчиво протянул:

— Что, всего один?

Моя ладонь чиркнула по горлу:

— Мне хватило за глаза.

— Давай тащи обед и займёмся неприятными процедурами. Блин, кто придумал только эти уколы. Я сесть потом не смогу. Задница превратиться в решето.

— Не превратится, я капустных листов наложу.

— Салат на попе — это что — то новенькое.

Я принесла поднос с едой и, покормив подзаборника, вколола не малую порцию уколов и насыпала в ладонь таблеток. — Глотай.

Он раскапризничался.

— Налей запить?

Я подала стакан с компотом. Он проворчал.

— Уж и не знаю что лучше. Уколы или эти пилюли. Такое чувство, словно приклеились по всей гортани.

Она встала, постояла, села опять и рассказ продолжился.

К вечеру принялась расти температура, он горел, а потом вдруг мужика враз, начало морозить. Я металась, не зная чем помочь. Наверное, я до смерти надоела Юльке своими звонками. Потому что она прогавкала в трубку: "Доживите оба до утра, и я обещаю, что первый визит сделаю к вам". Выполняя её инструкции, я обтирала его уксусом или набрасывала на него кучу одеял. В общем, замоталась в доску. А в конечном итоге, опять разделась донога и легла рядом, прижав его дрожащее тело к себе. Справедливо решив, что помогло раз, поможет и ещё. За маленьким перекошённым от времени оконцем сыпал снег, и косые тени скользили по комнате. Постепенно мне заморочил голову сон. Утром разбудил Риччи. Скребясь в дверь и гавкая, он требовал еды и внимания. Объятия и сверлящие глаза принёс мне рассвет. Только меня трудно смутить. Я отлепилась от мужика, и скоренько завернувшись в халат, убежала в другую комнату одеваться. Выглянув в окно улыбнулась. С неба кружили причудливыми крошечными зонтиками снежинки. Ветра не было и в помине. Чудный день вырисовывается. Жаль вот только, что зима ещё не установилась и снег тот не настоящий, а мокрый и скороспелый, тающий под ногами, превращаясь в серое месиво. Насыпав псу корма и отварных куриных голов, вывела его на прогулку. Долго гулять не получилось. Дома ждал больной и пёс обошёлся скромным променажем. Когда залетела в дом, то сразу пронеслась в спальню и как раз вовремя, парень пытался встать. Я раскричалась и уложила обратно. Помня угрозы подруги, заторопилась с приготовлением еды и процедурами. И была права. Не успела я его обтереть, покормить лёгким завтраком и вколоть уколы, как приехала Юлька. Я пристегнула Риччи и запустила медицину. Та разговорилась с самого порога.