Ксеркс - [73]
Торговля на Агоре оскудела. Многие не выходили из храмов. Старые враги мирились перед судьями. Суды, впрочем, закрыли, но на Пниксе одно собрание сменялось другим, и бесконечные речи были посвящены одной теме: как Афинам с достоинством принять свою горькую судьбу.
И почему ей не быть горькой? Аргос и Крит стали на сторону персов. Керкира лишь обещала и ничего не делала. Фивы слабели. Фессалия уже послала персам землю и воду. Коринф, Эгина и несколько городов поменьше ещё сохраняли относительную верность, а великая Спарта скупердяйничала и не высылала помощи своим афинским союзникам. Словом, с каждым новым днём персидская туча становилась всё более грозной.
Лишь один человек не позволял себе слабости, не допускал уныния в окружавших его людях — Фемистокл. Народ охотно слушал его, и Фемистокл никогда не говорил о поражении. Он находил тысячу причин для грядущей погибели захватчиков, начиная с вполне уместного гекзаметра в книге пророчеств старого Бакида и кончая тем, что копья у греков, всё-таки были длиннее. Если ему не хватало сил смотреть в лицо беде и ещё улыбаться при этом, Фемистокл в этом не признавался. Друзья удивлялись его спокойствию. Лишь в очередной раз заметив его сидящим, нахмуренным, гладящим пальцами бороду, они понимали, что его мозг плетёт сеть, которой суждено поймать властелина ариев. Так день сменялся днём, а в сердцах людей одна мрачная мысль сменяла другую.
Оставив Элевсин, Гермипп вместе с женой и дочерью перебрался в свой городской дом. Он был теперь очень занят. Гермипп являлся членом Ареопага, Совета бывших архонтов, людей опытных, знавших, что нужно делать. Собрав свои средства, Гермипп заказал щиты для гоплитов. Он постоянно находился в обществе Фемистокла, а значит, и Демарата. И чем чаще встречался элевсинец с молодым оратором, тем больше тот ему нравился. Конечно, о Демарате рассказывали разное, и не всё к чести его, однако Гермипп повидал жизнь и мог простить молодому человеку редкие, ночные похождения. Теперь Демарат как будто позабыл об ионянках-арфистках. Патриотизм его был очевиден. И элевсинец видел в ораторе наиболее желательного защитника для Гермионы и её ребёнка, личность, способную избавить их обоих от ужасов войны. Неприязнь дочери к якобы погубителю её мужа — в известной мере понятную и, увы, прискорбную — он относил к числу женских фантазий. Юная женщина просто делала из Демарата чудовище, беседа наедине рассеет все её подозрения. Посему Гермипп планировал новый брак дочери и считал, что исполнить его будет несложно.
В тот день, когда флот отправился к Артемизию, Гермиона вместе с матерью побывала в гаванях, где собрался буквально весь город, чтобы благословить в путь «деревянную стену» Эллады.
Сто двадцать семь триер составляли первый отряд, ещё пятьдесят три следовали за ними, и на кораблях этих вышли в море самые лучшие и отважные из афинян. Фемистокл повелевал всем, и в глубине своего сердца Демарат отнюдь не скорбел о том, что не имеет возможности ещё раз причинить ущерб своей стране.
День выдался в точности такой же, как и тот, когда Главкон со своими друзьями плавал к Саламину. Саронийский залив искрился чистейшей лазурью. Многочисленные островки и мысы Арголиды во всей своей красе вставали из вод. Город опустел. Матери в последний раз обнимали уходящих к Пирею сыновей, друзья обменивались рукопожатиями и обещали, что тот из них, кому удастся уцелеть, не позабудет о жене и детях погибшего. Лишь Гермиона, стоявшая на вершине Мунихия, высившегося над всеми тремя гаванями, не пролила ни слезинки. Она уже давно проводила свой корабль, и Фемистоклу никогда не привести его назад из сражения. Гермипп находился на причале, провожая флотоводца. Возле Гермионы стояли её мать и старая Клеопис, державшая на руках младенца. Юная женщина обратила взгляд к далёкой Эгине, над самой вершиной которой повисло пёрышком облако, и тут голос матери отвлёк её от размышлений:
— Они уходят.
На передней мачте «Навзикаи» затрепетали вымпелы, запела флейта на флагманском корабле, задавая ритм гребле. Тройная линия вёсел ритмично заколыхалась, окунаясь в синюю воду. Длинный чёрный корпус скользнул от причала. Остальные корабли по очереди последовали примеру флагмана. Собравшаяся на причале и холмах многотысячная толпа разразилась приветственными воплями, с кораблей ей ответил хор мужских голосов, не то восхвалявших повелителя морей Посейдона, не то молившихся ему: правду не знали и сами мореходы. А потом люди на берегу умолкли, провожая корабли взглядом, пока последний чёрный корпус не исчез за южным мысом, и тогда лишь в полной тишине все отправились по домам. Сила и юность оставили город. Так началась война для Афин.
Гермиона и Лизистра ждали Гермиппа, чтобы вместе пойти домой, однако элевсинец задерживался. Флот ушёл. Гавани опустели. Кроха Феникс заплакал на руках Клеопис. Мать его заторопилась домой, когда на почти опустевшем склоне перед ней появилась мужская фигура. И буквально через мгновение Гермиона оказалась перед Демаратом, с улыбкой протягивавшим к ней руку.
Оратор был облачен, как подобало стратегу. Плащ с пурпурной каймой, лёгкий шлем с миртовым венком на нём, короткий меч у пояса — все эти принадлежности очень шли ему. И если теперь морщины на лице Демарата стали глубже, чем в день их последней встречи, даже врагу оратора следовало признать, что у вождя афинян были все основания для задумчивости. Лизистра тепло приветствовала стратега, которого вовсе не озадачил угрюмый кивок Гермионы. Поклонившись женщинам, Демарат с улыбкой повернулся к Клеопис и её ноше.
Уильям Стернс Дэвис, американский просветитель, историк, профессор Университета Миннесоты, посвятил свою книгу Древнему Риму в ту пору, когда этот великий город достиг вершины своего могущества. Опираясь на сведения, почерпнутые у Горация, Сенеки, Петрония, Ювенала, Марциала, Плиния Младшего и других авторов, Дэвис рассматривает все стороны жизни Древнего Рима и его обитателей, будь то рабы, плебеи, воины или аристократы. Живо и ярко он описывает нравы, традиции и обычаи римлян, давая представление о том, как проходил их жизненный путь от рождения до смерти.
Действие романа одного из самых известных и загадочных классиков нидерландской литературы начала ХХ века разворачивается в Индонезии. Любовь мачехи и пасынка, вмешательство тайных сил, древних духов на фоне жизни нидерландской колонии, экзотические пейзажи, безукоризненный, хотя и весьма прихотливый стиль с отчетливым привкусом модерна.
Уильям Стирнс Дэвис, профессор истории Университета штата Миннесота, рассказывает в своей книге о самых главных событиях двухтысячелетней истории Франции, начиная с древних галлов и заканчивая подписанием Версальского договора в 1919 г. Благодаря своей сжатости и насыщенности информацией этот обзор многих веков жизни страны становится увлекательным экскурсом во времена антики и Средневековья, царствования Генриха IV и Людовика XIII, правления кардинала Ришелье и Людовика XIV с идеями просвещения и величайшими писателями и учеными тогдашней Франции.
Роман Луи Куперуса, нидерландского Оскара Уайльда, полон изящества в духе стиля модерн. История четырех поколений аристократической семьи, где почти все страдают наследственным пороком – чрезмерной чувственностью, из-за чего у героев при всем их желании не получается жить добродетельной семейной жизнью, не обходится без преступления на почве страсти. Главному герою – альтер эго самого Куперуса, писателю Лоту Паусу и его невесте предстоит узнать о множестве скелетов в шкафах этого внешне добропорядочного рода.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.