Ксеркс - [61]
Рухнула последняя надежда Главкона. Эллада обречена. Он едва ли не рассчитывал вот-вот увидеть Фемистокла, прибывшего из Афин с мирным посольством. Прежней жизни, казалось, не возвратить, и он покорился стараниям Мардония научить его поступать, говорить и мыслить, как подобает истинному сыну Востока. Как-то вечером он даже низко склонился перед царём и был вознаграждён приглашением сыграть с его величеством партию в кости. Ксеркс простёр свою милость ещё дальше: он позволил своему новому подданному выиграть у него троих красивых рабов-сирийцев.
— Твои эллины становятся мудрыми, — объявил властелин, когда в стан его прибыло посольство локрийцев, явившихся к Царю Царей с землёй и водой. — И если они научатся быть правдивыми, то могут даже сравняться с арийцами.
— Великий государь не слыхал лжи из моих уст, — ответил Главкон.
— Ты быстро учишься добродетелям. Следует возвысить и вознаградить тебя за это.
— Царь слишком щедр ко мне. Боюсь, многие его подданные втайне осуждают моё быстрое возвышение.
— Осуждают? Твоё возвышение? — В глазах Ксеркса сверкнул гнев. — Клянусь Маздой, это значит, что они осуждают меня, ибо возвысил себя я сам! Слушай, Отан, — обратился он к одному из персидских полководцев, находившемуся неподалёку, — назови мне имена тех непослушных рабов, которые недовольны возвышением Прексаспа.
Полководец — один из тех, кто громче всех выражал своё несогласие, — упал на колени и поцеловал ковёр:
— Таких нет, бессмертный владыка. Среди ариев не найдётся ни единой души, не радующейся тому, что царь отыскал столь благородный предмет для своих божественных милостей.
— Ты слышал, Прексасп, — проговорил довольный ответом Ксеркс. — Я рад услышанному, ибо человек, усомнившийся в моей мудрости, будет сидеть на колу. Завтра день моего рождения, и я хочу видеть тебя на пиру вместе с другими знатными людьми.
— Милость царя безгранична.
— Не переставай заслуживать её. Мардоний хвалит тебя. Ты сам убедишься, что лучше рассчитывать на благоволение доброго владыки, чем на прихоть толпы, правящей в ваших беспомощных городах.
День рождения Ксеркса начали праздновать прямо с утра. Войску, остановившемуся на цветущей равнине возле Лариссы, устроили обильное пиршество. Царь раздал уйму денег. Весь день он восседал в своём подобном дворцу шатре, принимая поздравления даже от самых смиренных соратников, и исполнял в свой черёд их просьбы. Маги принесли чистокровных жеребцов и драгоценные благовония в жертву Митре, Царю Просторных Пастбищ, Вохуману, Святому Советнику и прочим духам, прося их ниспослать благословение персидскому войску.
«Пиршество совершенных» началось вечером. Оно ничем не отличалось от приёма, устроенного в Сардах. Шесты, поддерживавшие шатёр, блистали серебром, между ними висели зелёные и пурпурные занавеси, великолепные ковры покрывали кушетки. Только пили меньше и требования этикета были не столь строги. Осчастливленные приглашением гости ели изысканные яства с царского стола: муку для хлеба привезли из Ассувы, вино — из Хелбона, даже воду, которой разбавляли вино, доставили из Хоаспа, что возле Суз.
Уже перед концом пира пришли прекраснейшие из женщин и, не скрывая под вуалями лиц, танцевали перед царём: в такой день они могли блеснуть своею красотой. Последней была Роксана. Она танцевала одна, и облачко тончайших розовых одежд окружало её фигуру. На чёрных волосах её искрилась украшенная алмазами диадема. Под чувственный напев изгибала она лёгкий стан перед царём и восхищенными вельможами, кружа, переступая, взмахивая руками, и полные изящества движения вершили свои чары. Наконец она упала на колени перед Ксерксом. Все присутствующие принялись рукоплескать. Царь с улыбкой посмотрел на девушку.
— Встань, сестра Мардония. Весь Иран радуется тебе сейчас. Чьих только просьб не исполнял я сегодня, а теперь с радостью выполню твою. Говори и проси, вплоть до половины моего царства.
Зардевшаяся танцовщица поднялась и склонила увенчанную диадемой голову. Она молчала; наконец вставшая со своего места возле Мардония Артозостра подошла к ней и что-то прошептала на ухо. После она повернулась к Ксерксу, и всё внимание гостей обратилось к супруге Мардония.
— Да будет милостив мой царственный брат. Вот слово Роксаны: «Я люблю брата своего Мардония, но вопреки персидскому обычаю он не выдал меня замуж, хотя мне уже девятнадцать лет. Если я найду среди присутствующих подходящего жениха, пусть царь прикажет Мардонию выдать меня за знатного юношу, способного почтить меня доблестными деяниями и верной службой царю».
— Честная просьба! Пусть царь исполнит её! — закричали два десятка голосов.
А более мудрые зашептали:
— Она говорит это не без ведома самого Мардония.
Ксеркс благосклонно улыбнулся и, обдумывая ответ, потёр переносицу.
— Плохой пример, госпожа. Что будет с нами, если женщины начнут сами выбирать себе мужей, не ожидая, пока отцы или братья изъявят свою благую волю? Но я обещал. А царское слово есть царское слово. Дочь Гобрии, твоё желание будет исполнено. Подойди сюда, Мардоний. — Носитель царского лука подошёл к трону. — Ты слыхал просьбу твоей сестры и мой ответ. Найди же ей мужа.
Уильям Стернс Дэвис, американский просветитель, историк, профессор Университета Миннесоты, посвятил свою книгу Древнему Риму в ту пору, когда этот великий город достиг вершины своего могущества. Опираясь на сведения, почерпнутые у Горация, Сенеки, Петрония, Ювенала, Марциала, Плиния Младшего и других авторов, Дэвис рассматривает все стороны жизни Древнего Рима и его обитателей, будь то рабы, плебеи, воины или аристократы. Живо и ярко он описывает нравы, традиции и обычаи римлян, давая представление о том, как проходил их жизненный путь от рождения до смерти.
Действие романа одного из самых известных и загадочных классиков нидерландской литературы начала ХХ века разворачивается в Индонезии. Любовь мачехи и пасынка, вмешательство тайных сил, древних духов на фоне жизни нидерландской колонии, экзотические пейзажи, безукоризненный, хотя и весьма прихотливый стиль с отчетливым привкусом модерна.
Уильям Стирнс Дэвис, профессор истории Университета штата Миннесота, рассказывает в своей книге о самых главных событиях двухтысячелетней истории Франции, начиная с древних галлов и заканчивая подписанием Версальского договора в 1919 г. Благодаря своей сжатости и насыщенности информацией этот обзор многих веков жизни страны становится увлекательным экскурсом во времена антики и Средневековья, царствования Генриха IV и Людовика XIII, правления кардинала Ришелье и Людовика XIV с идеями просвещения и величайшими писателями и учеными тогдашней Франции.
Роман Луи Куперуса, нидерландского Оскара Уайльда, полон изящества в духе стиля модерн. История четырех поколений аристократической семьи, где почти все страдают наследственным пороком – чрезмерной чувственностью, из-за чего у героев при всем их желании не получается жить добродетельной семейной жизнью, не обходится без преступления на почве страсти. Главному герою – альтер эго самого Куперуса, писателю Лоту Паусу и его невесте предстоит узнать о множестве скелетов в шкафах этого внешне добропорядочного рода.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.