Ксеркс - [14]
Стадион вскипел рукоплесканиями. Слышались предложения новых закладов, молитвы, обращения к обоим борцам. Главкон молча принимал похвалы. Лишь чуть покрасневший лоб выдавал его волнение. Ликон поднимался неторопливо. Его ярость и ругательства видели и слышали все; глашатаи велели спартанцу взять себя в руки.
— Ну, афинский лис! — выкрикнул он. — Теперь жди смерти.
Видя неистовство Ликона, Пифей готов был рвать на себе волосы от страха, к которому, впрочем, ещё примешивалась надежда. Никто не знал лучше его, что во второй раз на хитрый приём Ликон уже не попадётся… Похоже было, что сейчас красавец Главкон находится ближе к полям асфоделей[19], чем к милым холмам афинским. Последний вид пентатлона нередко заканчивался смертью одного из противников.
Воцарилось полнейшее молчание. Даже ветерок притих, когда Главкон и Ликон вновь сошлись в схватке. Все двадцать тысяч зрителей застыли в безмолвии, и в сердце каждого из них звучало одно только слово; «Сейчас». В первой схватке натиск был молниеносным, но вот противники как бы застыли. Когда глашатаи опустили жезлы, оба борца направились друг к другу, словно ступающие по песку леопарды; пригнувшись, протянув руки, уголком глаза отыскивали они возможность для броска. А потом разъярённый Ликон, почти не владевший собой, бросился вперёд. Бойцы сошлись в облаке пыли. Когда оно осело, оба соперника уже сомкнули железные объятия.
Спартанец вновь попробовал прибегнуть к любимому оружию — грубой силе. Однако сила не помогла ему, ибо Главкон словно впитывал её из земли, подобно Антею. Ликон попытался вцепиться в горло соперника, но афинянин успел перехватить его руку, прежде чем ладони сомкнулись, а другой рукой вновь обхватил бедро спартанца. Казалось, им уже не разъединиться. Напряжённые лица находились друг против друга — так, что можно было вцепиться зубами в губу. Любая брань обошлась бы теперь дороже потраченного на неё дыхания. Спартанец надавил вниз всем своим телом. Подайся сейчас песок под ногами Главкона, и всё пропало бы… Однако или Посейдон, или Аполлон помогали афинянину. Погрузившиеся в песок ноги его встретили наконец опору. Озадаченный Ликон отодвинулся, хотя руки его сжимали соперника стальными обручами. Потом они вновь оказались лицом друг к другу, раскачиваясь в обе стороны, тяжело дыша, что-то шепча под нос, вновь вздулись жилы на напряжённых спинах.
— Он не выдержит! Не выстоит! О, Афина Паллада, помоги Главкону, пожалей его! Ликон пытается измотать его, — простонал Пифей, готовый уже рвануться Главкону на помощь.
Стадион снова взревел. Тысячи голосов, возносящих противоположные молитвы, надеющихся на разное, дающих каждый свой собственный совет, достигли ушей обоих соперников. Должно быть, зрители успели призвать всех богов — олимпийских и подземных, принадлежащих к царству Аида, всех полубогов и героев, даже сатиров. Они просили победы — ради родителей, друзей и отчизны. Сидевшие рядом афиняне и спартанцы словно бы вступили в борьбу. Но лишь двое из них сошлись в ней лицом к лицу.
Долго ли длилась она? Ещё два раза пытался спартанец сокрушить противника собственным весом, и оба раза безуспешно. Он не мог сомкнуть свои руки на горле Главкона. Дважды приливала кровь к белой коже Главкона, вновь и вновь затопляя алым туманом глаза. Наконец Пифей вскричал в тоске, ибо хватка афинянина, казалось, слабела. Ни кровь, ни плоть не могли выдержать этого натиска. Если силы не покинут Ликона, пентатлон может закончиться только одним образом.
— Помоги мне, Афина Сероглазая! Ради славы Афин, ради отца и жены!
Вопль Главкона, в котором молитва соединилась с боевым кличем, прокатился над бушующим стадионом. И, едва слова эти сошли с уст афинянина, он сразу же распрямился, словно Прометей, освобождённый от цепей. Все увидели, как разошлись пальцы спартанца. Побагровевшее лицо его обратилось к небу. И вдруг он дрогнул, упал. К поднявшемуся над поверженным гигантом облаку пыли хлынула вся собравшаяся на стадионе толпа…
Друзья подхватили Главкона, прежде чем он успел упасть. Первым его поцеловал Фемистокл. Маленький Симонид плакал. Кимон пытался обнять победителя, но по ошибке обнял грязного платейца. Демарат, увязший в недрах толпы, не сразу сумел пробиться вперёд со своими поздравлениями. Быть может, он задержался, чтобы посмотреть на азиата, пожелавшего Главкону успеха в беге. Но высочайшей похвалой наделил афинянина крепкий муж, всего лишь протянувший руку и сказавший одно только слово: «Молодец!»
Но похвала эта сошла с уст Леонида.
Поздним вечером гонец, увенчанный розовыми олеандрами, задыхаясь, подбежал к афинским дозорным, стоявшим возле таможни, что находилась близ горы Икар на границе с Мегарой:
— Ника!.. Он победил.
Гонец повалился на землю, но спустя мгновение на горе зажёгся маяк. Ему ответил другой огонёк, блеснувший на Саламине. В Элевсине Гермипп Благородный бросился к своей дочери. В Пирее, афинском порту, мореходы пустились в пляс вокруг рыночной площади. В Афинах архонты, полководцы, старейшины направились вместе с Кононом к Акрополю, чтобы вознести хвалу Афине. К этому мгновению Конон уже успел позабыть о том, что отрёкся от сына. Ещё один огонёк зажёгся на вершине Акрополя. Следом замерцал другой — на величественном хребте Пентеликоне, сообщая о победе всей Аттике. С середины залива донеслась ликующая песня с рыбацкой лодки. Из хижин козопасов с тёмного Гиметта доносилось пение флейт Пана. Афины ликовали всю ночь. И повсюду звучало одно только имя:
Уильям Стернс Дэвис, американский просветитель, историк, профессор Университета Миннесоты, посвятил свою книгу Древнему Риму в ту пору, когда этот великий город достиг вершины своего могущества. Опираясь на сведения, почерпнутые у Горация, Сенеки, Петрония, Ювенала, Марциала, Плиния Младшего и других авторов, Дэвис рассматривает все стороны жизни Древнего Рима и его обитателей, будь то рабы, плебеи, воины или аристократы. Живо и ярко он описывает нравы, традиции и обычаи римлян, давая представление о том, как проходил их жизненный путь от рождения до смерти.
Действие романа одного из самых известных и загадочных классиков нидерландской литературы начала ХХ века разворачивается в Индонезии. Любовь мачехи и пасынка, вмешательство тайных сил, древних духов на фоне жизни нидерландской колонии, экзотические пейзажи, безукоризненный, хотя и весьма прихотливый стиль с отчетливым привкусом модерна.
Уильям Стирнс Дэвис, профессор истории Университета штата Миннесота, рассказывает в своей книге о самых главных событиях двухтысячелетней истории Франции, начиная с древних галлов и заканчивая подписанием Версальского договора в 1919 г. Благодаря своей сжатости и насыщенности информацией этот обзор многих веков жизни страны становится увлекательным экскурсом во времена антики и Средневековья, царствования Генриха IV и Людовика XIII, правления кардинала Ришелье и Людовика XIV с идеями просвещения и величайшими писателями и учеными тогдашней Франции.
Роман Луи Куперуса, нидерландского Оскара Уайльда, полон изящества в духе стиля модерн. История четырех поколений аристократической семьи, где почти все страдают наследственным пороком – чрезмерной чувственностью, из-за чего у героев при всем их желании не получается жить добродетельной семейной жизнью, не обходится без преступления на почве страсти. Главному герою – альтер эго самого Куперуса, писателю Лоту Паусу и его невесте предстоит узнать о множестве скелетов в шкафах этого внешне добропорядочного рода.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.