Ксеркс - [10]
Он рассчитывал на победу — пусть даже её придётся вырывать у Ликона — и мыслями своими находился в совершенно иных краях.
«Афины… отец… жена! Вы будете гордиться мною», — вот что думал он в эти мгновения.
Молодой массажист что-то бурчал себе под нос, не одобряя пустоту, откровенно проглядывавшую во взгляде атлета. Тем не менее Пифей, старший из двух массажистов, уверенно шептал о том, что знает господина Главкона существенно дольше и уверен, что тому удастся добиться победы, лишь протянув за ней руку.
— Афина поможет, — наконец пробормотал младший из массажистов. — Я и сам поставил на него половину собственной мины.
Тут за шатром с обеих сторон раздались крики глашатаев:
— Аминта-фиванец, выходи!
— Ктесий из Эпидавра, выходи!
— Ликон-спартанец, выходи!
Главкон протянул вперёд обе руки. Двое тренеров схватились за его ладони.
— Пожелайте мне удачи и славы, добрые друзья! — воскликнул атлет.
— Да помогут тебе Афина и Посейдон! — в искреннем голосе Пифея промелькнула неожиданная хрипотца. Его любимому ученику предстояло серьёзнейшее испытание, и душа тренера была готова последовать за ним на арену.
— Главкон-афинянин, выходи!
Полог шатра раздвинулся. Навстречу афинянину ударили солнечные лучи. Главкон выступил на арену, покрытый лишь блестящим слоем масла. Следом за ним присоединились к атлетам Сколус из Фасоса и Мерокл из Мантинеи; после, каждый в сопровождении глашатая с миртовой ветвью в руке, все шестеро пошли по стадиону, чтобы предстать перед судьями.
Ощутив на себе утренний свет неба Эллады, Главкон Алкмеонид на мгновение ослеп и последовал за сопровождавшим его глашатаем, словно за поводырём. Постепенно, как из тумана, вокруг него начали проступать стадион, ряд за рядом, тысяча за тысячей облачённых в яркие одежды зрителей, море лиц и рук, колышущихся одежд. Появившиеся атлеты были встречены оглушительным рёвом — неровным и нестройным. Каждый город приветствовал собственного бойца и пытался перекричать остальных; загремели аплодисменты, советы, оскорбления.
Лаконцы, собравшиеся на левой стороне стадиона, встретили Главкона уничижительными выкриками: «Смазливая девчонка», «Напыщенный курёнок»! Однако находившиеся справа афиняне с лихвой возместили нанесённый его чести ущерб, громогласно обозвав Ликона адским псом Кербером. Бойцы уже приближались к судейской трибуне, и тут навстречу им направились двадцать флейтистов в сопровождении юношей, белые одежды их теребил ветерок. Юнцы ударяли в кимвалы и тамбурины, флейтисты выводили отрывистый и неровный дорийский марш. Гибкие тела мальчишек вторили своими движениями ритму, и ревущая толпа чуть притихла, восхищаясь их изяществом. Наконец и бойцы и флейтисты дошли до помоста, устроенного в середине арены. Старший из судей, симпатичный коринфянин, волосы которого были перехвачены золотой с пурпуром лентой, справа налево повёл перед собой жезлом из слоновой кости. Марш немедленно умолк, и все присутствующие как один человек вскочили на ноги. Флейты и медные тарелки равно были заглушены рёвом двадцати тысяч глоток — дорийских, беотийских, аттических, — хором запевших знакомый всей Греции гимн: пели в честь Посейдона Истмийского, божественного покровителя игр.
Звуки сделались громче, и голоса слились, словно бы в едином порыве свидетельствуя: все мы эллины, пусть из многих городов, но одна у нас отчизна, одни боги и одна надежда — защититься от варваров:
Так пели они… А потом, в разом наступившей тишине, старший из судей совершил возлияние из золотой чаши, а когда вино пролилось на расположенную перед ним жаровню, вознёс молитву к Потрясателю земли, прося у бога благословения для бойцов, толпы и всей просторной Эллады. Далее он объявил, что сейчас, на третий день игр, состоится последнее, но самое почётное состязание, пентатлон, победителем которого станет атлет, ставший первым в трёх из пяти видов. Он назвал имена шестерых соперников, назвал предков их и города, родившие претендентов на победу, сообщил, как проходили они подготовку. Продолжив своё слово, он обратился уже к бойцам, требуя, чтобы они приложили все свои силы, соревнуясь перед глазами всей Эллады. Одновременно он напомнил им, что в соревновании не вправе участвовать муж, не очистившийся от пролитой им крови, и что таковым лучше не гневить понапрасну богов.
— Но, поскольку мужи эти решили участвовать в состязании и поклялись в том, что они прошли очищение или ни в чём не повинны, пусть они вступят в борьбу и Посейдон ниспошлёт славу лучшему из них.
Толпа загремела вновь; флейтисты направились в обход арены, выводя ещё более пронзительную мелодию. Кое-кто из атлетов неловко зашевелился, фасосец Сколус, самый младший из шестерых, побледнев, бросал нервные взгляды на Ликона, башней возвышавшегося над всеми соперниками. Спартанец не обращал на него никакого внимания, однако громко шепнул стоявшему рядом с ним Главкону:
Уильям Стернс Дэвис, американский просветитель, историк, профессор Университета Миннесоты, посвятил свою книгу Древнему Риму в ту пору, когда этот великий город достиг вершины своего могущества. Опираясь на сведения, почерпнутые у Горация, Сенеки, Петрония, Ювенала, Марциала, Плиния Младшего и других авторов, Дэвис рассматривает все стороны жизни Древнего Рима и его обитателей, будь то рабы, плебеи, воины или аристократы. Живо и ярко он описывает нравы, традиции и обычаи римлян, давая представление о том, как проходил их жизненный путь от рождения до смерти.
Действие романа одного из самых известных и загадочных классиков нидерландской литературы начала ХХ века разворачивается в Индонезии. Любовь мачехи и пасынка, вмешательство тайных сил, древних духов на фоне жизни нидерландской колонии, экзотические пейзажи, безукоризненный, хотя и весьма прихотливый стиль с отчетливым привкусом модерна.
Уильям Стирнс Дэвис, профессор истории Университета штата Миннесота, рассказывает в своей книге о самых главных событиях двухтысячелетней истории Франции, начиная с древних галлов и заканчивая подписанием Версальского договора в 1919 г. Благодаря своей сжатости и насыщенности информацией этот обзор многих веков жизни страны становится увлекательным экскурсом во времена антики и Средневековья, царствования Генриха IV и Людовика XIII, правления кардинала Ришелье и Людовика XIV с идеями просвещения и величайшими писателями и учеными тогдашней Франции.
Роман Луи Куперуса, нидерландского Оскара Уайльда, полон изящества в духе стиля модерн. История четырех поколений аристократической семьи, где почти все страдают наследственным пороком – чрезмерной чувственностью, из-за чего у героев при всем их желании не получается жить добродетельной семейной жизнью, не обходится без преступления на почве страсти. Главному герою – альтер эго самого Куперуса, писателю Лоту Паусу и его невесте предстоит узнать о множестве скелетов в шкафах этого внешне добропорядочного рода.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.