КС. Дневник одиночества - [9]

– Почему?

– Всегда ощущение, что он наблюдает. Папа говорит: будто прадед свечку держит.

– Так сняли бы портрет, – внес конструктивное предложение Петя и вытер руки об штаны.

– Мама не разрешает. Это у них в семье традиция. Можно в моей комнате, конечно, но у меня кровать узкая. Я одна еле помещаюсь. Предлагаю, прямо здесь! Диван разбирается.

– Давай здесь. Мне все равно, – ответил Петя и широко зевнул.

«Как в такой момент можно зевать!» – подумала я и гневно взглянула на Петра. Он будто услышал мои мысли и смутился.

– Что-то нужно приготовить? – спросила я загробным голосом.

Петя вмиг сделался очень серьезным. Он закатил глаза вверх и задумался, после чего уверенно произнес, отодвигая опустошенный поднос:

– Не, ничего не надо. Спасибо.

– Ну, тогда разбирай диван, я унесу поднос.

Петя воевал со старинной конструкцией дивана-книжки, а я снова глубоко дышала на кухне. Наконец взяв себя в руки, я вернулась в комнату. Петя стоял по стойке смирно рядом с расправленным диваном. Я решительно достала из стенки постельное белье, подушку и поспешно застелила любовное ложе.

– Готов? – спросила я Петю звонким пионерским голосом.

– Всегда готов, – задорно откликнулся он.

– Свет выключить?

– Давай.

Я быстро кинулась к выключателю. Комната погрузилась в кромешную тьму.

– Ты где? – услышала я охрипший голос Петра.

– Я здесь.

– Иди сюда…

Я таращилась в темноту, не видя ничего, ноги мои не двигались с места. Наконец я заставила себя отправиться в жаркие объятия худосочного мачо-одноклассника, но, как оказалось, двигалась я не в ту сторону и налетела на тумбу. Видимо, от волнения я потеряла ориентир.

– Вот черт! – вскрикнула я, ощутив острую боль.

– Что?

– Коленом ударилась!

Я продолжила свой маршрут. Наконец руки мои нащупали Петю – он по-прежнему стоял возле дивана, словно солдат на посту.

– Не бойся, – сказал он ответственно.

– Я не боюсь, – прошептала я.

Глаза мои привыкли к темноте, и я вполне могла разглядеть оторопевшего Петю, вытянувшегося в струну.

– Что дальше? – спросила я с волнением.

– Надо раздеться, – сказал он неуверенно и словно по команде начал быстро снимать одежду.

На мне был лишь тоненький халат моей матери, поэтому легким движением рук я потянула за веревочки, и мое облачение соскользнуло на пол. Петя по-товарищески взял меня за плечо и подвел ближе к дивану. Мы сели. Я почувствовала, как его вспотевшая ладонь легла на мою грудь. Он начал энергично сжимать и разжимать кисть руки. Я пыталась вспомнить кадры из запрещенных эротических фильмов, которые смотрела тайком от родителей, и никак не могла припомнить столь отчаянного воздействия на женскую грудь. Я захохотала.

– Ты чего смеешься? – спросил он испуганно.

– Это нервное, – оправдалась я.

– Ну, приступим.

Петя схватил меня за плечи и опрокинул на диван. Через мгновение он барахтался и ерзал на мне, оставляя слюну на шее и лице. В самый ответственный момент он начал кряхтеть с особым усилием.

Я снова засмеялась:

– Ты так смешно кряхтишь.

– Ты не хочешь?

– Хочу, – уверенно ответила я, хотя уже сомневалась в правильности решения стать женщиной.

Вдруг дикая боль пронзила меня, и я заорала. Петя испугался, но продолжал прорываться вперед. У меня закружилась голова, мне показалось, я даже на несколько секунд отключилась. Петя захрипел и задергался в судорогах, после чего торопливо слез с меня.

– Все, что ли? – удивленно произнесла я. – Не понимаю, почему стонут от наслаждения в кино! Ты ничего мне не скажешь? Может, чмокнешь в щеку хотя бы?

Петя молчал. «Теперь ты женщина!» – мысленно поздравила я себя и по щеке скатилась скупая слеза. Не могу сказать, что от счастья.

Подобная премьера влияет на дальнейшее сексуальное развитие. Если повезет, и в перспективе попадется стоящий любовник или любовница, то все пойдет путем, и насыщенная сексуальная жизнь сгладит неровности первого опыта. Но самый первый раз останется в памяти навсегда – я это понимала. И, лежа на диване, зарекалась, что больше секса в моей жизни не будет никогда.

Глава 6 Макс

Мои воспоминания «про самый первый раз» прервал Макс.

Он вернулся из душа, напевая задорную песенку. Я грустно улыбалась, прокручивая в голове дурацкий вечер в объятиях одноклассника.

– Я надеюсь, ты обо мне думаешь? – спросил он весело.

Я молча уставилась на него. Макс почесал свой пивной живот, и, содрав полотенце с бедер, начал сушить им жидкие волосы.

– Твой живот стал еще больше, – безразлично произнесла я, разглядывая немолодого мужчину.

– Это не живот, а трудовая мозоль, сколько раз повторять, – в шутку возмутился Максим. – Вода у вас прохладная. Ты где летаешь?

Я усмехнулась. Мой первый раз сложно назвать полетом. Не то что с Максом! Его можно похвалить, ведь несмотря на свои сорок с хвостиком, он просто половой гигант.

– Алена, что с тобой? – обеспокоенно спросил Макс.

– Вспомнила про первый раз.

– Я ревную, – произнес мужчина играючи.

– Это было давно… – Как его звали?

– Петя.

– Если Петя, то не ревную.

Я улыбнулась и снова перенеслась на много лет назад, когда Петя слюнявил мне шею и забавно кряхтел.

– Вот на этом самом диване я стала женщиной, – с пафосом заявила я и ударила по древней мебели, которая в ответ заскрипела. – Тут даже след есть… где-то… Пятно кровавое я не смогла оттереть полностью. Хорошо, что родители не заметили. Кстати, сколько времени?