Крысы - [6]

Она снова берется за рубаху, брошенную на столик красного дерева; она берется за рубаху — сегодня вечером надо сдать работу жене доктора, матери любовника мадам Фессар. Печка раскалилась, поломанная слюда краснеет, Франсуаза вздыхает и бормочет:

— Племянник Сардера в тысячу раз изящнее Поля и всей его компании.

Ситцевое платье меркнет; в марте темнеет с шести часов.

V

Няньки катят колясочки на резиновом ходу, глубокие колясочки, из которых выглядывают рожицы жирных, упитанных младенцев.

Во время прогулки няньки встречаются, они объезжают кругом городской сад: дорожки пересекаются около выложенного раковинами бассейна, в котором отражается бюст поэта — гордости города. Холодный ветер вздувает синие вуали, затем они падают на спины, наклонившиеся к кружевным нагрудничкам, намокшим от молока и слюней.

Француженки на высоких каблучках, англо-саксонки — на низких.

Время от времени остановка; под каштаном с набухшими ночка Мм завязываются беседы — пересуды, которые уносит ветер.

Две колясочки на мягких рессорах рядом, словно близнецы, два полированных ящичка без едином царапины.

Карапузы, один, как другой, в нарядных шляпах, капорчиках, завернуты в теплые одеяльца, но такие же слюнявые, как и дети предместий.

По бокам дорожек деревья, на концах черных веток качаются зеленые, зябкие листочки. На подстриженных газонах пробивается нежная травка. Земля на клумбах серая, усеянная кучками черного навоза.

Жак входит в сад. Деревянные и железные стулья расставлены вдоль дорожек. Холодно; никого нет, только, — няньки, колясочки, кружева, ребятишки. Мальчуган в синем клетчатом фартучке катит обруч: он запыхался, раскраснелся, весь поглощен игрой, и нос утереть некогда; он пускается на всякие хитрости, только бы не заехать на лужайку. Из-под его подбитых гвоздями башмачков разлетаемся гравий.

Один стул выдвинулся из общей линии, башмачок задевает за железную ножку, мальчик падает, обруч катится на клумбу; деревянная палочка упала на дорожку.

Мальчуган плачет, встает, концом фартука вытирает ссадину на колене. Он старается удержать слезы, рыдания сильнее его воли. Слезы текут из глаз, из носу; на колене полосы крови и пыли.

Жак кладет руку на плечо ребенку, вытаскивает платок и обтирает колено. Всхлипывания замирают, серые глаза, мокрые от слез, смотрят на Жака; боль улетучивается.

Мальчуган сопит, наклоняется за палкой, лезет на клумбу; обруч опять пробирается по дорожкам, между няньками в белых рукавчиках. Жак слушает стук подбитых гвоздями башмачков, садится на стул и подымает воротник пальто.

Дрозд прыгает по дорожке… Конец зимы, зимы, которую он так любит. Сегодня он вернулся в город после недели, проведенной в деревне. Трамвая звенят, за его спиной гудит город; особняк Сардеров на соседней улице будет напоминать ему о смерти.

Он начал забывать дядю. Ему хотелось бы постичь причину самоубийства, он совсем не в курсе жизни старого графа, знает только, что тот очень любил женщин. Жак тоже любит женщин.

Он смотрит на черноволосую няньку, у которой глаза похожи на глаза Эвелины Майе. Сегодня вечером он пойдет к ней. Она грубо отдастся ему, а потом, пресытившись, начнет пересказывать, как это бывает всякий раз, городские сплетни. Он ненавидит вульгарное розовое белье этой выхоленной, изнеженной, жеманной женщины, которая вышла замуж за адвоката. У адвоката было состояние, теперь он умер.

Колясочки все еще катятся;, это дети женщин, похожих на мадам Майе; продукт законной любви; они уже сейчас богаты, а то, что за ними ходят няньки, придает им солидности. Они не побегут за обручем по городскому саду, не заиграются в формочки на куче песку, не пойдут в городскую школу; бедняжки, они не узнают настоящего детства.

Все в Жаке восстает против Эвелины. А между тем с ней он испытывает острое наслаждение. Но сейчас он одинок, сдавлен городом, чужой толпой.

За решеткой сада проходят трамваи.

В конце дорожки скользит тоненькая фигурка; идет прямо, не виляя бедрами. Эта женщина, конечно, не глядит по сторонам.

Франсуаза торопится; она бросает взгляд на фонтан: на замшелые раковины, на черную воду.

В пять часов ей надо сдать работу, и она спешит. В саду никого — только на скамейке какой-то молодой человек. Она поровнялась с одиноким посетителем сада. Краснеет, опускает глаза, сердце колотится, в ушах шум: это он, молодой Сардер. Она ускоряет шаг. Жак узнал ее. Он истает, улыбается, находит, что она мила, что синяя фетровая шляпа ей к лицу. Она в строгом костюме, ветер треплет белокурые завитки. Девушка не оглядывается. Она слышит за собой шаги. Решетка с толстыми железными прутьями кажется ей огромной, домик сторожа под высокими вязами — дворцом. Ей страшно, она счастлива.

К ней часто приставали на улице. Ее забавляла самонадеянность мужчин, она высмеивала их. А сейчас у нее, обычно такой спокойной, колотится сердце. Вот аптека, аптекарь с седой бородой; дровяной склад и мешки угля и вязаночки дров; ортопедист, бандажи, висящие, как тряпки, стеклянные глаза всех цветов; дощечка доктора, отца лучшего друга любовника мадам Фессар.

Молодой человек настигает ее. Смотрит на обрисованные бедра, длинные ноги, маленькую головку. Он входит во вкус преследования; ему хочется заговорить с женщиной. Это игра, но ему хочется выйти из нее победителем. А соседка-то, оказывается, красивей, чем он ожидал.