Крысёныш - [9]
Что это – просто неизбежный процесс «притирания» двух характеров? Не зря же, в самом деле, родилось в народе известное присловье: «Милые бранятся – только тешатся». И вовсе не исключено, что в первоначальном варианте этой народной мудрости последнее слово звучало несколько иначе – «тешутся». Что должно означать – обтесываются, притираются друг к другу. Пожалуй, только самим влюбленным это доподлинно и известно.
Для Ирочки это была первая ссора с любимым человеком, и в тот момент ей показалось, что весь мир вокруг нее рухнул! Она даже не смогла бы точно сказать, что именно так в тот момент ее обидело – какие-то Сашины слова, его тон или что-то еще. Только ей просто вдруг показалось, что все кончилось, что больше уже ничего у них не будет. Вероятно, где-то в глубине души она была весьма романтической особой – вроде тех барышень из XIX века, что запросто могли упасть в обморок от неосторожного слова.
Нет, но что же он ей все-таки тогда сказал? Или он просто посмотрел на нее не так? Да разве это волновало ее раньше? Волновало? Или нет?
Как бы оно там ни было, но сейчас, пожалуй, это не имело значения. Немногие смогут точно вспомнить причины этих мгновенных, похожих на летнюю грозу ссор, почему-то случавшихся в самом начале отношений – так нежданно, словно сами собой. Но сколько радости приносит потом примирение…
Но Ирочка этого еще не знала. В тот момент она не желала никого видеть – ни ребят, ни Крысёныша… А в первую очередь Сашу. Она вскочила и, не глядя ни на кого, бросилась вон из лаборатории. Хлопнула тяжелая дверь, по коридору дробно простучали каблучки. «Братья», пропустившие самый момент мгновенной ссоры, лишь недоуменно переглянулись и посмотрели на Гаспаряна. В ответ тот неопределенно шевельнул черными бровями и, пожав плечами, с безразличным видом отвернулся к окну. «Ну и что вы от меня хотите? Я-то тут при чем?» – всем своим видом словно пытался показать он. На какое-то мгновение в лаборатории повисла неприятная, давящая тишина.
И вдруг в этой тишине раздался какой-то странный звук – ребята в первый момент даже не поняли, что это, настолько необычным он был. И только оглянувшись, они поняли, в чем дело. Крысёныш. Никем поначалу не замеченный, он вышел вдруг на середину лаборатории и пылающим лиловым взором жег теперь спину обидчика своей богини. Потом еще раз издал этот странный, похожий на стон, звук, и стрелой метнулся к двери.
Никто толком так и не понял, что произошло. Только тяжеленная дверь легко, словно картонная, распахнулась перед котом, просто отлетела в сторону – кажется, он даже ее не коснулся! Лишь мелькнула в проеме его спина. Дверь закрылась с громким хлопком, и этот звук привел всех в чувство.
Первым, как это ни странно, отреагировал на случившееся сам Саша, до того момента упорно продолжавший строить из себя беззаботного и независимого созерцателя «заоконной» жизни. Так же неожиданно, как и Крысёныш, он вдруг вскочил и рванул в коридор, ну а после этого следом за ним бросились уже и все остальные ребята – так ничего, правда, и не понявшие.
Это случилось! Он знал, он чувствовал, что это однажды произойдет! Еще задолго до ее прихода он стал ощущать какое-то странное беспокойство. Это было необъяснимо, но ему и не требовалось никаких объяснений! Он точно знал, что ЭТО уже близко.
Просто в какой-то момент образ его любимой, милой, доброй богини, постоянно сопровождавший его, вдруг подернулся круговертью ярких, злых искр, а потом на него и вовсе надвинулось что-то темное и страшное – угловатое, большое и опасное. Он не понимал, что это такое, но на сердце у него стало совсем холодно и очень больно. Совсем как тогда, когда погибла его мама…
Дверь распахнулась, и в лабораторию ввалились страшилища, и каждое из них норовило потрепать его по голове, почесать за ухом – словом, выразить ему свое расположение. Он увертывался, как мог, изнывая от неопределенности. Или от неизбежности? Вот наконец появилась и она в компании со своим ненавистным спутником.
Крысёныш был безумно рад ее приходу, готов был простить ей то, что ЭТОТ опять крутился рядом с ней… Но глазам своим кот не поверил – то, что он видел перед ее приходом, теперь стало совсем отчетливым и ярким. Вокруг его любимицы, его богини, словно рой злых ос, крутился хоровод странных холодных искр! И неотступно двигалась следом за ней та самая угловатая тень, все норовя наплыть своим корявым темным боком, и была она теперь еще страшней.
Но только не для него. Он попытался отогнать этих злых ос и напугать тень. С самым решительным и угрожающим видом вздыбил он шерсть на спине и бесстрашно двинулся вперед – на защиту богини.
– Крыся, ты что это, опять взялся за старое? – Она весело и беззаботно засмеялась, увидев распушившего шерсть котенка. – Ну-ка, не смей пугать Сашу!
Да он и не думал его пугать, ему и дела до него сейчас не было – объявились враги пострашнее!
– Ты слышишь меня, Крысёныш? – перестав смеяться, повысила она голос, видя, что кот не реагирует на ее слова. – Что это опять на тебя нашло?
– Ир, да оставь ты этого несчастного мутанта в покое, я привык уже. Ну, нравится ему, так пусть пугает себе на здоровье. Не хватало мне еще котов каких-то бояться!