Крыса-любовь - [10]

Правда, его видок слегка сбил меня с толку. Футболка, джинсы, ковбойские сапоги и «конский хвост» как-то не вязались с моим представлением о психотерапевтах вообще и мистере Стори в частности. После нашего единственного телефонного разговора я почему-то воображала человека постарше, в костюме, с тщательно прикрытой лысиной. Долговязый ни капельки не походил на психотерапевта. Он выглядел полной противоположностью Улога.

В кабинет он ворвался, даже не глянув на меня. Я вошла следом и представилась:

— Джули Тринкер.

Он либо понятия не имел, кто я такая, либо плевать хотел на клиентов.

Меня здорово подмывало развернуться и сию же секунду уйти. Я бы так и сделала, будь у меня сил побольше. Но утренняя встреча с Шейлой меня подкосила. К тому же я понимала, что, если откажусь от этого терапевта, придется искать другого, а значит, снова звонить, договариваться, еще и оправдываться перед Шейлой. Честно говоря, у меня не было ни малейшего желания так напрягаться. Это на меня не похоже, понимаю, но в тот момент я подумала: что толку лезть из кожи вон, если тебя все равно никто не оценит?

Вот почему, вместо того чтобы продемонстрировать Арту Стори свою спину, я топталась у него за спиной, пока он шарил на столе, что-то выискивая. Через какое-то время я решила напомнить о себе:

— Я — Джули Тринкер.

Одна стена большой комнаты, отделанной в серых и бледно— розовых тонах, пестрела дипломами в рамочках и жизнеутверждающими изречениями, другую занимала доска вроде школьной и репродукция кого-то из фламандцев. Минимум мебели: серый пластиковый стол в углу, у окна; рядом картотека; в центре, друг напротив друга, две кожаные банкетки. И огромное неиспользованное пространство голого пола.

Грохнул задвинутый ящик стола.

— Органайзер где-нибудь видите? — бросил психотерапевт, не потрудившись взглянуть в мою сторону. — В столе, на столе?

— Под телефоном случайно не он?

— Этот? Зеленый? Я думал, они всегда черные.

Для меня это прозвучало так же нелепо, как для вас.

— Спасибо, Дженни. — Подхватив находку, он устремился к двери.

— Джули.

— Ну Джули. Короче, мне надо запереть дверь.

Каково? Ни в какие ворота не лезет! И это специалист по саморазвитию. Да он сам такой же развитой, как транспортная система в Гондурасе.

— А как же наша встреча?

— Встреча? — Гордон с безнадежным видом всплеснул руками. — Мне сегодня не до встреч, солнышко.

«Солнышко»?!

— Приходи в другой раз.

— Но я уже здесь! И не стану ждать другого раза. Я опоздала, прошу прощения, но вы не отвечали на звонки и, кстати, пришли еще позже, чем я… — Мои силы на треп иссякли, и я выудила из сумочки конверт. — Если не ошибаюсь, первые четыре сеанса стоят шестьсот долларов, так?

Впервые мне (или конверту) удалось завладеть его вниманием.

— Откуда ты знаешь? Я сказал?

— Я принесла наличные, потому что не спросила, принимаете ли вы кредитные карты.

Гордон зашуршал купюрами.

— Я взял на себя обязательства перед вами, верно? — протянул он. — А обязательства нужно выполнять, потому что… — Он полез в карман, достал сигареты и долго таращился прямо перед собой, пока наконец не разродился: — Потому что ответственность — наш компас, а честь — путеводная звезда.

Странно. Я сама только что прочла эту муть в рамочке на стене.

В ту минуту Арт превратился в Гордона и отрезал нам обоим путь назад, хотя ни один из нас тогда об этом не подозревал.

— Вам нужна помощь, и вы ее получите, — провозгласил он с бодростью вставшего с нужной ноги человека, после чего уселся за стол и крутанулся на вращающемся стуле, словно подгоняя его под свой рост.

— Мне куда?..

— Вся наша жизнь — путешествие, солнышко. Как по-вашему, куда вам нужно?

— Я имела в виду, где мне сесть? — Я все еще стояла столбом посреди комнаты.

— А— а, пардон. Как насчет кушетки? Ложитесь на кушетку.

Ложиться?! Кем он себя вообразил? Фрейдом?

— Пожалуй, я лучше посижу.

— На здоровье. Садитесь и расслабьтесь. Я подготовлюсь к сеансу.

Он достал из портфеля папку с моей фамилией на обложке и пролистал ее содержимое. Я неплохо представляла себе, чего ждать. Одна моя подруга обращалась к психотерапевту, когда ее карьера пошла под откос. По ее словам, сеансы были обыкновенными беседами с глазу на глаз. На первом сеансе пациенту непременно предлагался персональный вопросник — вроде тестов в женских журналах. Эту часть я предвкушала с удовольствием. Я всегда щелкаю эти тесты как орешки: обожаю подсчитывать очки и узнавать итоги.

— Итак, сеанс номер один! — громогласно объявил мистер Стори, вперив взгляд в папку. — Угу. Сеанс номер один. Точно. Тут так написано.

Я не отрываясь смотрела, как он сидит и смолит. Сигареты в помещении с кондиционером! Анахронизм какой-то, восьмидесятые годы!

— Вы всегда курите во время сеанса? — спросила я.

— Не-а, — безмятежно ответил он. — Сегодня в первый раз.

— Почему? Какой-то особенный день?

— У меня сегодня брат умер.

Вот так. Прямо в лоб. Мне стало нехорошо. Может, я была к нему несправедлива? Может, он поэтому…

— Как знать, может, оно и к лучшему, — добавил он. — С такими вещами никогда сразу не разберешь.

Позитивное мышление из этого типа так и пёрло! Он приступил к делу, даже глазом не моргнув.