Крыс - [27]

Следствие прошло быстро, суд тоже. Егору дали очередной срок, а нанесённый ущерб оценили в триста двадцать миллионов рублей, но на самом деле он был в несколько раз больше. Мало кто знал, что через этого депутата и его друзей в соответствующих органах, из России вывозились ценные предметы искусства и антиквариата. В основном это всё было ворованное. Об этой деятельности депутата мало кто догадывался. Но Егор знал. Бывшему подающему надежды футболисту очень хотелось отомстить тому, кто сломал ему жизнь. И он выбрал самый надёжный способ — сжечь дом обидчика с огромным количеством доверенных ему ценностей.

Егор угадал. Как только депутат узнал о произошедшем, у него случился инфаркт, и даже на судебные заседания потерпевший приезжал всего один раз и в инвалидной коляске. Егор допускал, что, возможно, это было устроено специально, чтобы избежать давления со стороны тех, что ценности сгорели в доме у депутата, но это было уже не важно. Ворованные картины и антиквариат не были застрахованы, а значит, всю их стоимость депутат должен был возмещать из своего кармана. Преуспевающий богатый хозяин провинциального городка за один вечер превратился в отягощённого огромными долгами неудачника. Егору можно было и не гадать, что его ожидает и какой будет месть депутата. То, что он больше не жилец, мститель понял сразу же.

После быстрого суда Егор попал в одну из колоний, где по прошествии некоторого времени, его должны были убить. Он это знал и никак не мог этому помешать. Однако у судьбы и в этот раз оказались на него другие планы: нечестное на руку руководство колонии решило продать приговорённого к ликвидации заключённого тем, кто поставлял игроков-невольников в Золотой Мир, а точнее на его Обратную сторону. Так Егор и оказался в доме у молодого «мажора» Антона Олеговича. Через полгода его тело должны были вернуть в колонию, а обнищавшему депутату доложить, что его поручение выполнено.

Но Егор всего этого не знал. Он думал, что участвует в социальном эксперименте и очень хотел выйти на свободу, выполнив задание. А для этого ему нужно было, не смотря ни на что, переносить все издевательства и при первой же возможности сбежать. И это было не просто. К ежедневному неоднократному сдиранию кожи привыкнуть не получалось. Хорошо хоть вырванные разово зубы не восстанавливались никакими заклятиями.

Палач почему-то опаздывал. Обычно к обеду он уже успевал содрать с Егора кожу раза три, но в этот день мучителя всё ещё не было. В отличие от реальной жизни, узнику подземелья не приходилось гадать утро или вечер на дворе и отмечать чёрточками дни на стене камеры. Меню, хоть частично и заблокированное наложенным заклятием, показывало информацию о времени и дате.

Ближе к вечеру вместо палача прибыл Глыба с двумя охранниками.

— Ну вот ты и дождался своего нового хозяина! — с порога заявил помощник феодала, неприятно ухмыляясь. — Сейчас мы тебя ему покажем, и ночевать будешь уже в своём новом доме. Если, конечно, это можно будет назвать ночёвкой.

Глыба неприятно засмеялся, а охранники освободили Егора от оков, держащих его на стене и, надев наручники, стилизованные под кандалы, повели из подземелья.

Боевого хомяка привели в огромный зал, где возле роскошного камина за торжественно накрытым столом ужинали двое мужчин: хозяин дома и небольшой сухонький лысый азиат. Охранники подвели Егора к столу.

— Вот оно, Ваше приобретение, уважаемый Пенг! — хозяин дома обращался к гостю с заметным заискиванием. — Никогда прежде не видел настолько упёртого экземпляра. Если бы он несколько раз не терял от боли сознание, я бы подумал, что у него отключены болевые рецепторы. Но они не отключены! Думаю, Вы сможете провести над ним много экспериментов.

— Благодарю! — негромко ответил азиат. — Мы можем сейчас его немного проверить?

— Не вопрос! Глыба! — феодал обратился к помощнику. — Возьми нож, отрежь будущей игрушке уважаемого Пенга уши!

Помощник феодала бросился было к столу за ножом, но покупатель живого товара его остановил.

— Не надо! — сказал азиат. — Я не люблю сталь. Она холодная.

Пенг встал из-за стола, подошёл к Егору и посмотрел ему в глаза и с заметным разочарованием произнёс:

— Твои глаза тоже холодные. Но я попробую их разжечь! Заодно проверим, как хорошо ты переносишь боль! Настолько ли ты хорош, как про тебя говорят.

Пенг отправился к камину и рукой достал из него раскалённый кусок бревна, уже превратившийся в уголь. Потенциальный покупатель Егора улыбнулся кривой ухмылкой. Было видно, что ему больно, но он словно получал от этого наслаждение. По комнате распространился запах горелой кожи, пальцы садиста-экспериментатора шипели от прикосновения к горячей поверхности догорающего куска дерева.

Ухмыляющийся Пенг подошёл к Егору и провёл раскалённым углём по щеке боевого хомяка. Егор почувствовал запах и своей кожи. Было очень больно, но не страшно. Бояться он давно разучился. Да и не до того было. Все мысли игрока Тузика были только об одном: неожиданно возникшем шансе сбежать.

— Сейчас ты будешь одним глазом смотреть, как испаряется второй. Это неприятно. Но весело, — медленно, почти на распев, произнёс садист, глядя в глаза Егору.