Крымское танго - [69]

"Если это то, о чем я подозреваю, всю неделю голова у меня будет занята совершенно другим", — хмыкнул про себя Сергей.

Глава 17

Всю неделю Сергей думал не столько о том, что и как говорить, а как подводить будущий разговор к тому, что сказать нужно было во что бы то ни стало. Он был готов к тому, что эта беседа может оказаться или очень жесткой, или очень неоднозначной. Но, как говорят военные, что все планы любой операции живут до первого выстрела, так и план беседы, сложившийся в голове Ефимова, улетел куда-то в тартарары после первой же фразы.

Один из самых неоднозначных и один из самых влиятельных людей начала века, совершенно точно не собирался подстраиваться под какие-то там планы человека, с которым виделся лично впервые.

Как только они расположились в удобных креслах вокруг чайного столика, на котором, кроме стаканов с водой, пары чашек, чайника и кофейника, больше ничего не было, последовал вопрос, к которому Сергей был готов, но никак не ожидал, что именно с него начнется разговор.

— Сергей Михайлович, скажите, перед написанием Ваших статей про катастрофу 9/11 и аналитических записок по поводу Крыма у Вас тоже были некие… м-м… "сны", как перед Бесланом?

Поколебавшись всего примерно секунду, он выбрал один из двух заготовленных вариантов ответа:

— Нет. Я практически наверняка знал и почти со стопроцентной вероятностью предполагаю некоторые(!) события, которые коснутся либо меня лично, либо моих близких или друзей в ближайшие десять-пятнадцать лет. Случай с Бесланом не укладывается в эти знания, но разумного объяснения у меня пока нет.

— Пока?

— Да. Но, возможно, с кем-то из людей, задействованных в тех событиях, мне придется еще плотно общаться.

— Вы сказали: "о некоторых событиях". Что это означает?

— Это означает, что я делал, и буду делать, всё от меня зависящее, чтобы эти события развивались по более благоприятному для меня сценарию.

— Для Вас лично? И, всё-таки, почему "некоторых"?

— Да, лично. Лично для меня, моей семьи, моих друзей. И, я очень надеюсь, что мое личное благополучие будет тесно связано с благополучием страны, как бы пафосно это ни звучало. А "некоторых" — потому что существовала, существует, и всегда будет существовать иерархия приоритетов, нарушать которую лично у меня нет ни малейшего желания. И Вам, конечно же, это знакомо лучше, чем мне.

— То есть Вы отождествляете себя с государством?

— И "да" и "нет". "Да" — в том смысле, что то, что хорошо для меня, как гражданина и обычного обывателя — то должно быть хорошо и для государства. В обратную сторону работает крайне редко. Особенно у нас.

— Поясните!

— Ну, например. На Вас же наверняка периодически наседают газовики, нефтяники, металлурги с просьбами как-то повлиять на то, чтобы понизить курс рубля, аргументируя тем, что в этом случае они заплатят больше налогов, бюджет будет лучше наполняться… и всё в таком же духе. То есть предлагается нечто хорошее для государства.

— Ну, да. Бывает такое.

— Бюджет действительно в этом случае пополнится. И вроде бы для государства это хорошо. Но почему-то при этом забывается, что на любом рынке — хоть колхозном, хоть финансовом, хоть нефтяном, — работают люди. А значит, — любой рынок — это не только экономика, но и, в не меньшей степени, психология. Следовательно, любая нестабильность будет порождать страхи, которые будут приводить к тому, что из страны будет выводиться денег гораздо больше, чем поступления в бюджет от ослабления курса рубля. И эти деньги будут работать совсем на другого дядю. Дядю Сэма, например. Да и инфляцию такие колебания только разгоняют. То есть, — для обывателя — ничего хорошего.

— …Интересная позиция… И у Вас, конечно, есть рецепт, как всё сделать так, чтобы было хорошо всем, — сарказм был настолько явным, что Сергею с огромным трудом удалось скрыть горькое сожаление от того, что не удалось с первого раза донести простую, как ему казалось, мысль о том, что если не поменять принцип "люди для государства" на "государство для людей", то "пахать как раб на галерах" — на таком посту — совершенно лишнее.

— Нет, конечно! — Ефимов всё-таки позволил себе слегка усмехнуться, — Я не бог и не ортодоксальный коммунист.

— А как бы Вы себя охарактеризовали?

— Я сторонник сохранения баланса, равновесия. Везде, где это возможно и… достижимо. Как в спортивных бальных танцах, в которых я тоже чуть-чуть разбираюсь.

— Да, я в курсе, что у Вас вокруг них целая философия выстроена, — на лице собеседника наконец-то появилась доброжелательная улыбка.

— Это, скорее, не философия, а желание привнести в свое окружение чуть больше гармонии. Ведь танец и музыка это и есть проявление гармонии.

— И как сюда вписываются Ваши взаимоотношения с Юлией Владимировной?

— А нет пока никаких взаимоотношений, — Сергей слегка пожал плечами, — но если у неё не пропадет спонтанно возникшее желание взять у меня несколько уроков, я буду только рад.

— Я надеюсь, что при этом не возникнет ситуация, когда некие события могут развиваться по неблагоприятному сценарию?

Прозвучавшие слова можно было бы воспринять как предостережение, и Ефимов решил, что пора, как говорится, "задействовать тяжелую артиллерию".